Станция-призрак

И тут она открыла глаза.

— Нюточка, куда тебя ранили? — прошептал неизвестно откуда взявшийся Кирилл.

— Это не моя кровь. Его, — девушка указала куда-то вбок и разрыдалась. Кирилл посветил фонариком в указанном направлении. Совсем рядом, скорчившись, лежал Алек с перерезанным горлом. Лицо его до сих пор было искажено злобой и недоумением.

— Что тут случилось? — спросил, Кирилл.

Словно в прострации, Нюта встала. Пошатываясь, оперлась рукой о стену.

— Алек хотел меня убить, — потрясенно пробормотала она. — Понимаешь? Убить.

Но Кирилл ничего не понимал. Точнее, не понимал, почему, в таком случае, Нюта жива, а напавший на нее мерзавец, явно куда более сильный и умелый, чем девушка, валяется мертвым? Не Нюта же его зарезала? Но ожидать сейчас связных объяснений от Нюты было бессмысленно.

Девушка вдруг встрепенулась, словно проснувшись после кошмара. Вцепилась в рукав Кирилла и зачастила:

— Кир, надо уходить отсюда! Скорее! Монстры! Твари из туннеля! Запах свежей крови, понимаешь?! Они всегда его чуют! Да скорей же!

Кирилл тоже считал, что пора уходить, просто не был уверен, что Нюта в силах. Оказалось — еще как в силах! Она буквально тащила его за собой в сторону Беговой. Но не разумнее ли повернуть обратно? Может, у этого типа были сообщники? А если даже и нет, как объяснить на Беговой, что один из ее жителей погиб, а у девушки, которая шла с ним, все лицо в крови?

«Сказать или не сказать? Опять обидится? А, плевать!»

— Плевать! — подтвердила девушка, выслушав на ходу. — Теперь это дело принципа! Я должна, наконец, все узнать. Сама, без вранья и недомолвок!

В свете фонаря на шпалах Кирилл заметил какую-то бумагу. Поднял, посмотрел — как будто карта — и на всякий случай сунул в рюкзак.

Минут через пятнадцать впереди забрезжил свет. Их окликнули, и от блокпоста, сложенного из ящиков с песком и каких-то железяк, отделились две тени.

— Пограничный контроль станции Беговая. Документы!

Кирилл протянул свой паспорт, а вот Нюта, казалось, обо всем позабыла. Парень осторожно потряс ее за плечо:

— Нюточка! Где твои документы?

Внезапно патрульный широко улыбнулся:

— Не нужно. Эту девушку трудно не узнать — ее портреты у нас повсюду развешаны. Хотя без волос она, конечно, смотрится немного по-другому.

Обритая Нюта, волосы которой только-только отросли на полсантиметра, была похожа на инопланетянку. Да еще и засохшая корка крови на лице… Патрульный тоже заметил ее, и его улыбка тоже погасла.

— Что случилось? Вы ранены?

— Это его кровь. — Кирилл протянул паспорт Алека, который неизвестно зачем достал из нагрудного кармана убитого. Страницы книжечки тоже были изрядно заляпаны бурыми пятнами. — На нас в туннеле напал какой-то чужак, и ваш гражданин погиб, защищая девушку.

Кирилл сам не знал, как у него родилась такая складная выдумка. Хорошо хоть, он не назвал Алека по привычке «этот тип». Нюта вздрогнула, но ничего не сказала. Патрульный открыл паспорт, прочитал и сокрушенно покачал головой:

— Вот горе! Такой способный был парень, отец большие надежды на него возлагал. Слишком даже способный, — буркнул он себе под нос. — Валя! — обернулся он к напарнику, — я провожу гостей, а ты пока гляди в оба и один в туннель не суйся, даже если будут провоцировать. Я скоро вернусь, только доложу коменданту и возьму человек четырех со стволами. Тогда и прочешем по всем правилам. Глядишь, возьмем этого гада!

* * *

Вот чего Нюта совсем не ожидала, так это что на родной станции ей настолько не понравится. Беговая была похожа на Улицу 1905 года, но то ли из-за отделки серо-белым мрамором, то ли из-за какой-то неустроенности и неприбранности напоминала ей Стадион «Спартак». Неуютное ощущение только усугубляли скудное освещение, закопченный потолок и сами обитатели Беговой. Они бродили, точно сонные мухи, не было и в помине бодрой суеты, царящей днем на любой другой станции, где Нюте довелось побывать. У всех — мужчин, женщин, детей — на лицах читалось какое-то общее выражение равнодушия и апатии. Мол, еще один день проходит, и хрен с ним. Сегодня есть еда, и в ближайшее время будет, значит, можно пока ни о чем не беспокоиться. А когда будет нечего есть, тогда и посмотрим. Даже на пришедших чужаков поглядывали с каким-то вялым любопытством, позевывая и потягиваясь.

Патрульный остановил какую-то тетку, не спеша идущую по своим делам, коротко переговорил с нею о чем-то и, махнув на прощание Кириллу и Нюте, потрусил куда-то в сторону.

— Приказано, значит, провожу, — безразлично протянула тетка, обращаясь непонятно к кому. — Клава я. Пойдем, что ли?

У самых путей на стене висел большой замызганный плакат, изображавший девушку в необычной обтягивающей одежде и обуви на каблуках. Он, странным образом, тоже нагонял уныние.

— Реклама из прежней жизни, — заметив интерес гостей, ухмыльнулась провожатая. — Решили не снимать, оставить на память.

Сама она была одета не так уж плохо: в почти новую серую трикотажную кофту и защитного цвета брюки. Но, конечно, ни в какое сравнение с девушкой на плакате не шла.