Станция-призрак

Проклятие Улицы 1905 года больше всего походило на гигантское насекомое. Толстые членистые конечности, брюшко из сегментов, что-то вроде крыльев на спине и изящная овальная голова, с которой на Нюту глядели прекрасные, скорбные, удлиненные глаза. А под ними мерно шевелились челюсти, при виде которых девушка похолодела. Она стояла, завороженная, не в силах сделать и шага и даже не пытаясь воспользоваться автоматом или гранатами: с первого взгляда было понято, что этим жалким оружием Тварь не возьмешь, тут нужно что-то помощнее. Жалко, что Нюта никому уже не успеет сообщить эту важную информацию…

Тварь наклонилась над ней, сложив передние лапки на груди и склонив голову набок. Казалось, она умиленно разглядывает свой поздний ужин, словно гипнотизируя его взглядом. Всласть насмотревшись и, видно, решив, что опасаться нечего, Тварь молниеносно схватила Нюту передними лапами, подняла примерно на высоту второго этажа и, приблизив к голове, продолжила изучение. Черные, продолговатые, выпуклые глаза существа были печальны, словно у Богоматери с иконы, которую девушка видела у одной из работниц на Динамо. Казалось, Тварь и сама скорбит по поводу того, что собирается сделать с жертвой. Потом Нюта почувствовала жгучий укол в предплечье, и мир для нее померк.

* * *

Кирилл наслаждался беседой с пожилым книготорговцем. За два дня они успели обсудить большую часть обитателей Зоопарка и перейти к нынешним представителям фауны.

— Нет, представьте себе, — восхищался тот, — там было более тысячи видов и, соответственно, шести тысяч особей! Конечно, многие наверняка погибли в момент Катастрофы. Так уж получается, что обитатели Зоопарка то и дело страдали от людских разборок. Он был основан около двухсот лет назад, и во время революции как раз в этих районах шли ожесточенные бои. Представляете, сколько ни в чем не повинных животных тогда было уничтожено? Потом война, бомбежки и, наконец, всем нам известный финальный аккорд, так сказать. Причем вовсе не обязательно, что смерть бедных животных наступила вследствие травм или действия радиации, — многие могли банально погибнуть от голода, или же их доконала первая же зима. Те же обезьяны, например, привыкли совсем к другим условиям, и без отапливаемых вольеров им наверняка пришлось туго. Хотя, может, для них это стало стимулом научиться разводить костры, взять в руки палку, а там, кто знает, они могли бы дать начало новому виду людей, куда более совершенному! Ведь уцелевшие в подобной передряге наверняка приобрели такие качества, которым и мы можем позавидовать. Знаете, сталкеры рассказывают, что иногда на поверхности им попадались двуногие существа, быстро убегавшие при их приближении. Возможно, если бы изловить одного, мы узнали бы много нового и интересного. Правда, есть глупцы, которые поговаривают об оборотнях, но просвещенные люди не станут верить в такую чушь!

Впрочем, при этих словах торговец непроизвольно понизил голос.

Кирилл смутно вспомнил, что, по рассказам отца, начало роду человеческому, кажется, положили человекообразные обезьяны. Впрочем, если верить все тому же книготорговцу, таких в московском Зоопарке было всего несколько экземпляров, а преобладали, в основном, мартышки, но спорить с восторженным чудаком не хотелось. К тому же, кто знает — возможно, радиация и впрямь творит чудеса…

— А знаете, молодой человек, какую тут у нас рассказывают легенду? — продолжал торговец. — Будто один одержимый зоолог, оказавшийся в момент Катастрофы в метро, несколько раз поднимался на поверхность, чтобы спасти кое-кого из своих любимцев, и даже приносил их вниз. Но потом жители его станции возмутились: животные занимали место, им требовалась еда, которой и людям-то не хватало, они шумели и, пардон, гадили. Наконец, некоторые из них, навроде ядовитых змей, были даже опасны, а еще какую-то отнюдь не травоядную зверушку этот чудак держал даже не в клетке, а так, на поводке. А ведь на станции дети… В общем, когда все чаще стали раздаваться призывы прикончить всю живность скопом, пока не поздно, или даже разнообразить за ее счет, так сказать, станционное меню, ученый со зверьем и своей дочерью, фанатично преданной отцу и науке, ушел куда-то в туннели под Белым Домом. Что с ними потом случилось, никто не знает. Может, сожрали свои же питомцы, а может, до сих пор живут себе где-нибудь. По крайней мере, к нам на станцию иногда заползали самые странные гады. Кто-то, кажется, даже видел крылатых змей. Но откуда они взялись — сверху или из коллекции этого фанатика, сказать трудно.

В общем, Кирилл был почти счастлив. С первого же дня торговец предложил парню помогать ему с книгами, взамен делясь едой.

— Оставайтесь жить у нас, — в который уже раз предлагал старик. — Не думайте, что тут скучно, — порой встречаются умнейшие люди. Мы даже, смешно сказать, небольшой подпольный кружок организовали, помесь общества декабристов с Коминтерном, да-с.

— Это мутанты такие? — не понял Кирилл. Старик тонко засмеялся:

— Да нет, отчего же? Вполне себе нормальные люди, недовольные существующим режимом.

— Каким режимом?