Станционный смотритель

Круговерть заезда затянулась до полуночи, а барон оказался жаворонком и даже не остался на второй ужин. В итоге за столом в кухне сидели только я, Златка, корейская чета и Грета. Ее кавалер с дедом Анджеем решили составить компанию совсем другим людям. Не особо стесняясь задержавшихся в столовой дальнобойщиков, за отдельным столом заливались привезенным немцами шнапсом головорезы барона месте с Геной и старым поляком. Тадеуша там не было — он охранял покой своего господина.

Баламута я оставил налаживать контакты с людьми Головоруба, а вот Анджея пришлось отвлечь.

Позвав старика в операторскую, я высыпал перед ним те из артефактов проштрафившегося мага, которые не смог опознать. Рядом положил специальную экранирующую коробочку, в которую поместил снятый с шеи крестик. Его мне передал, точнее продал, за неплохие деньги, все тот же Барабаш. Крестик хотя и был сделан из сплава с истинным серебром, не нес в себе никакого магического конструкта. Он был предназначен для того, чтобы запомнить мою ауру.

— Пан Анджей, завтра вы поедете в Китеж.

— Раз надо, то поеду, — сначала не очень радостно ответил поляк, но повеселел, когда увидел выложенные мной столбиком червонцы.

— Это вам на расходы, но не особо увлекайтесь. Все, что на столе, хорошо спрячьте. Отвезете это Барабашу.

— Я поговорю с Сосо…

— Сколько раз просил не врать мне? — не дал я ему договорить. — Вы прекрасно знаете Барабаша. Думаю, что семья Ломидзе познакомилась с ним именно благодаря вашей протекции. Никто не заставляет вас выдавать чужие секреты, но врать не стоит. Лучше промолчите.

— Извините, босс.

— Проехали, — отмахнулся я. — Отдадите артефакты Барабашу. Пусть поснимает привязку и найдет, где здесь эфирная фаната. Она точно должна быть. Ее он должен привязать ко мне. Думаю, что гранатой является вот эта бляха. Пусть такая маскировка и остается. Хорошо придумано, но лучше как-то ее покрасить или позолотить. Если, конечно, это возможно.

Действительно маскировка под поясную бляху была неплохой. То, что она — артефакт, я понял только по серебристо искрящемуся цвету, которым отличаются сплавы из истинного серебра.

— Сделаю, босс, — едва ли не щелкнул каблуками старый поляк. И все же не удержался от просьбы: — А можно я вернусь к парням? Очень уж интересная компания образовалась.

— И шнапс вкусный, — добавил я от себя.

— Не без того, — не стал отпираться старик. — Но ведь с разумом принимаем, если уж завтра в дорогу.

— Ну, если с разумом…

— Только две рюмочки — и все! — стукнув себя кулаком в грудь, заверил поляк.

Зная старого Анджея, можно было не сомневаться, что рюмок будет действительно две, но как бы они не оказались полулитровыми.

Глава 8

Отправку караванов я, как обычно, проспал, но вставать все равно пришлось рановато. Как уже было отмечено — барон являл собой яркий пример убежденных жаворонков и поднялся на ноги ни свет ни заря. Когда я покинул свои апартаменты, то увидел на экранах монитора сущую пастораль.

В беседке на любимой Златки ной лавочке-качели сидел барон и увлеченно что-то рассказывал приткнувшейся рядом девочке. Чего у Кнопки не отнять, так это феноменального умения слушать. Если она не растеряет этот дар по мере взросления, то хоть отправляй ее работать в полицию — будет колоть подозреваемых, как орехи.

Впрочем, барон как рассказчик тоже был хорош — вон как тетушка Пин, ковыряясь в клумбе, держит голову вполоборота.

Заглянув на кухню, я с благодарностью принял от дядюшки Чхана тарелку с завтраком. Быстро все съев, подхватил кружку с кофе и поднялся на свежий воздух.

Снаружи картина мира и благоденствия выглядела немного по-другому. Особенно впечатляли рассредоточившиеся по периметру бойцы барона. А вот ни Тадеуша, ни Гены я сначала не заметил. Обнаружились они на крыше ангара.

— Дя! — первой отреагировала на мое появление Златка. — Иди сюда, тут дедуля Карл такое рассказывает!

Девочка сделала настолько большие глаза, что я уже начал переживать, что речь идет о коллекции человеческих голов.

— Доброе утро, — поздоровался я со всеми и присел на край песочницы, — и о чем же рассказывает дедуля Карл?

Каюсь, в слово «дедуля» я невольно добавил чуточку иронии, но барон не обратил на это ни малейшего внимания и без смущения начал объяснять:

— О том, как решил сплести для моей милой Анны венок из солнечных колокольчиков.

Я чуть кофием не поперхнулся. Ну не вязалась в моем воображении «милая Анна» и образ сухой как вобла, явно злобной мегеры. Впрочем, все мы когда-то были юными и смотрели на мир наивными глазами.

Поняв, что барон продолжать не будет, Златка закончила за него:

— А колокольчики охраняли злобная кикимора, стая жаб и огромный сколопендрус.

Златка опять сделал огромные глаза, чем вызвала у барона умильную улыбку. Этот образ у меня тоже никак не вязался с прозвищем Головоруб, но чего только в жизни не бывает, а судя по трепетной любви к сыну, к детям у барона особенное отношение.

Согнав с лица улыбку, Карл выразительно кашлянул. Тетушка Пин все поняла правильно и тут же увела немного расстроившуюся Златку на станцию.