Станцуем, красивая? (Один день Анны Денисовны)

— Ну вот, тем более, — он протянул Аньке руку. — Будем знакомы. Петя.

Рукопожатие детской кисти оказалось на удивление энергичным.

— Аня, — ответила Анька и тут же поправилась: — Тетя Аня. А это Павлик.

— Очень приятно, — сказал мальчуган. — Тогда сделаем так, тетя Аня. Я провожу вас на место. Там уже сидит моя мама. Она останется с Павликом, а мы с вами вернемся и занесем вещи. Светлана Матвеевна, не могли бы вы пока приглядеть за нашими…

— Пригляжу, пригляжу… — милостиво согласилась хозяйка вагона. — Как тебе такому откажешь?

Мама Элла понравилась Аньке сразу — тоненькая, голубоглазая, с одуванчиковой копной мелко вьющихся волос и взглядом заблудившейся ромашки. По человеческим меркам ей было порядка тридцати, но люди-цветы живут в ином, цветочном, временном измерении. Во всяком случае, старшинство своего восьмилетнего сына Элла признавала безоговорочно. В этой паре всеми практическими вопросами заправлял Петя. Разместив совместно с Анькой багаж — особо ценные вещи под лавку, менее значимые наверх — он смахнул со лба трудовой пот, уселся рядом с матерью, болтанул не достающими до пола ногами в летних сандаликах и произнес совершенно по-взрослому:

— Ну вот, теперь можно ехать.

Элла радостно кивнула: судя по всему, она нисколько не сомневалась, что без этого разрешения поезд просто не осмелится тронуться в путь. Впрочем, Анька к тому моменту уже почти разделяла эту уверенность.

Петя обустраивал их дорожную жизнь обстоятельно и надежно. Прежде всего, он свел близкое знакомство с проводницей, установив с ней доброжелательные, но принципиально деловые отношения, без тени заискивания и панибратства. Их фундамент был заложен с самого начала, едва лишь остались позади ленинградские пригороды, и проводница стала обходить пассажиров, собирая и рассовывая по кармашкам планшета картонные билетики.

— Светлана Матвеевна, — сказал Петя, — если можно, я хотел бы сразу попросить вас о двух вещах.

— Интересно, о каких же? — поинтересовалась та, поглядывая на парня с улыбкой, в которой сквозила некоторая опаска.

Было заметно, что бегство здоровенного носильщика еще не совсем изгладилось из памяти Светланы Матвеевны. Перед тем как ответить, Петя скользнул взглядом по двум командировочным, которые занимали соседние боковые полки. Мужики уже успели хватить по стакану и оживленно беседовали, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. Тем не менее Петя понизил голос.

— Во-первых, белье. Мама не может спать на сыром. Аллергия. Поэтому, если можно, дайте нам не то, что получено сегодня из прачечной.

Светлана Матвеевна подняла брови. До нее постепенно начало доходить ощущение невероятности происходящего — то же самое, которое едва не стоило жизни вокзальному носильщику.

— Так, — проговорила она, закрывая планшет и аккуратно разглаживая на коленях серую форменную юбку. — Дальше.

— Во-вторых, чай. Чая не нужно. Мама не любит с содой. Мы будем заваривать сами в термосе. Нельзя ли просто получать кипяток? Только не из общего титана — там вода всегда едва тепленькая и быстро кончается.

В воцарившейся тишине было слышно, как командировочные наперебой оценивают шансы хоккейной команды СКА удержать в своем составе перспективного нападающего Николая Дроздецкого. Анька сидела, сжавшись. На ее памяти никто не осмеливался разговаривать в таком тоне с всесильными вершителями судеб, особенно с проводниками, официантами и продавцами. Почувствовав мамино напряжение, забеспокоился и Павлик. Зато Элла и глазом не моргнула. На ее лице играла прежняя отстраненная улыбка, а в глазах расцветали безмятежные васильки. В то же время она отнюдь не уклонялась от участия в беседе: всякий раз, когда Петя упоминал в разговоре маму, Элла принималась интенсивно кивать в знак безоговорочного согласия.

— Заберут! — пристукнув кулаком по столику, воскликнул один из командировочных. — Чтобы Тихонов да не забрал?! Его самого забрали!

— Ну да, забрали… — скептически возразил второй. — Сам побежал! На полусогнутых!

Светлана Матвеевна глубоко вздохнула, качнула головой и набрала в грудь воздуха. «Все! — обреченно подумала Анька. — Сейчас ка-а-ак пошлет… — и хорошо бы не по матушке. Не видать нам теперь ни чая, ни белья, ни сухого, ни мокрого. Да и туалет уже под сомнением…»

— А ну, тихо! — вдруг зычно крикнула проводница, всем корпусом разворачиваясь в сторону командировочных. — Тут дети едут! Уже залили зенки, господи прости… Будете дальше бузить, вызову бригаду. Понятно?! Па-а-апрошу билетики!

С этого момента Петя и его подопечные находились под защитой хозяйки вагона. Полученное ближе к вечеру белье оказалось совершенно сухим, а за кипятком Петя ходил по мере надобности в купе проводников, всякий раз задерживаясь там на удивление долго. Как-то, устав ждать чая, Анька отправилась разузнать, в чем причина задержки. Дверь купе была приоткрыта; оттуда доносился уверенный мальчишеский голос:

— Нет, Светлана Матвеевна, этот обмен неравноценен. Если первая коммуналка в Октябрьском районе, то дом не сегодня завтра пойдет на капремонт. Значит, есть перспектива на отдельную.