Станцуем, красивая? (Один день Анны Денисовны)

— Ладно, бог с тобой… — Анька заговорщицки манит Маню рукой и отводит ее в сторонку, к другой витрине, где высится красивая башня из рыбных консервов «Завтрак туриста». Башня тоже богато украшена к Новому году, что говорит о творческой фантазии работников магазина, нашедших-таки «Завтраку туриста» хоть какое-то полезное применение.

— Это связано с Зопой, — шепотом сообщает Анька. — Только никому ни слова, ладно?

Машка торжественно кивает. Похоже, эта версия ей по вкусу. Нина Заева уже рассказала в курилке о таинственной утренней беседе, которая была проведена с Анькой в «Приюте убогого чухонца» при закрытых, заметьте, дверях. Если связать это событие с последующим визитом Соболевой в первый отдел, то выстраивается любопытная картина…

Глаза Мининой подергиваются задумчивой дымкой. Она явно уже прорабатывает варианты, сопоставляет факты, проверяет версии. Вот и прекрасно, как сказал бы куратор Алексей Алексеевич. По крайней мере, теперь отстанет хотя бы на этот вечер.

— Девочки, ну где же вы? — это подошел расстроенный Валерка. — По расписанию нам давно пора быть в штабе. Супилко наверняка уже беспокоится. А вы тут стоите, консервы разглядываете!

Потом дружинники долго пьют чай в комнате отдыха, пока, наконец, старший дежурный снова не выгоняет их на улицу. На этот раз оперативная задача сформулирована намного конкретней. Поскольку выполнение плана по алкашам сегодня решительно не светит, отряду рекомендовано переключиться на отлов извращенцев. Ввиду сложности этой операции командование берет на себя сам Суперпилка.

Нельзя сказать, что это задание очень нравится Аньке. Ей уже приходилось ловить извращенцев. Как и всякая дичь, они водятся в строго определенных местах. Одно из них находится как раз в сфере действия «Бытовухинской» дружины. Что ж, возможно, и три доблестных дружинника с картины Васнецова, обозревая из-под десницы подведомственный им горизонт, предполагали обнаружить не только степных разбойников, но и нарушителей половой нравственности.

— А и что это белеется в дальнем том далеке, Добрыня-свет-Никитич? Уж не стяги ли разбойничьи, половецкие?

— Нет, Илья-свет-Муромец, это Василий с Василисой среди бела дня извращенничают…

— Ах, вражины! Ах, супостаты! Поскачем же братие, защитим землю русскую, православную!

Так оно было или иначе, никто уже и не скажет. Зато точно известно, что во времена богатыря-дружинника Суперпилки нет необходимости обозревать горизонт. Нужно всего лишь дождаться темноты и отправиться во внутренний двор общественной бани на улице Большая Пушкарская. Попасть туда случайно нельзя, потому что с трех сторон двор огорожен стенами зданий, а с четвертой — высоким дощатым забором. По идее, выйти на эту заваленную всевозможным хламом площадку можно лишь из помещения самой бани, но ведущая туда задняя дверь всегда заперта.

Однако, как показывает практика, нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять извращенцы! Они проникают во двор через лазейки в заборе и, не мешкая ни секунды, устремляются к «телевизору», дабы безнаказанно творить свое мерзкое извращение.

Тот, кто хочет понять, что такое «телевизор», должен вообразить себе темный двор, забор с тремя рядами колючей проволоки, крошащийся кирпич старых стен дореволюционной постройки и длинный ряд окон полуподвального этажа, сквозь которые едва пробивается желтый рассеянный свет. Это окна женского отделения; они наглухо замазаны несколькими слоями белой масляной краски, а потому и толку от них извращенцам никакого. Над полуподвальным этажом есть еще два, но тамошние окна и вовсе неинтересны сразу по нескольким причинам. Во-первых, высоко. Во-вторых, стекла там замазаны не менее густо. В-третьих, моются наверху не женщины, а мужики.

Короче говоря, наверх не смотрит никто. Все извращенцы сосредоточены в том месте, где в ряду тусклых желтых квадратов сияет яркой незамутненной чистотой одно не закрашенное окно. Оно выходит в предбанник — небольшое помещение, через которое нужно пройти, чтобы попасть из раздевалки в моечную и обратно. Это и есть «телевизор». Впрочем, при ближайшем рассмотрении выясняется, что отмеченная выше «незамутненная чистота» — не более чем иллюзия: изнутри стекло затянуто плотной испариной банного тумана — ни протереть, ни прочистить.

Ну и что? Кому это мешает? Можно подумать, что качество телевизора «Рекорд» намного лучше… Окно потеет внутри, а извращенцы снаружи. Столпившись вокруг «телевизора», вытянув шеи и оттаптывая друг другу ноги, они с замиранием сердца всматриваются в неясные, мелькающие за окном тени. Что воображают себе эти странные люди, какие невиданные чудеса, какие необыкновенные красоты? Наверно, в том-то и заключается главный секрет «телевизора», что в нем можно различить лишь неясный силуэт, мечту, иллюзию, далекую от дряблой, отвислой, не слишком привлекательной реальности?