Стану тебе женой (СИ)

– Ого! – искренне удивляется Радмир. – И как ты только на такое решилась?

– Сама в шоке. Даже не спрашивай.

Разговор действительно уходит в другое русло. Радмир вспоминает своё детство. Оказывается, он шесть раз был в лагере, почти каждый год после третьего класса. Истории о той жизни меня забавляют. Я с улыбкой на лице слушаю, как небольшая компания мальчишек обмазывала зубной пастой ребят в отряде, а наутро все проказники были наказаны и отправлены в столовую на дежурство.

Официант наконец-то приносит кофе и мороженое в стеклянной креманке. Два шарика пломбира украшены дольками персика и целой малиной, сверху щедро посыпаны шоколадом.

– Мороженое? Кто-то говорил, что зовёт меня на чашечку кофе, а тут… – хмурюсь, но недолго, потому что мороженое выглядит аппетитно и в такую жару – то, что нужно.

– Ничего такого. Ты не подумай, – подмигивает Рад, подвигая ко мне креманку, – это всего лишь мороженое, Наташ. Не свидание.

Угу. Всего лишь: кофе, мороженое и не свидание. Я так и поняла.

На вкус мороженое действительно восхитительное, а возможно всё дело в том, что я его не ела, уже не помню сколько лет. Едва не мурлычу от удовольствия, как кошка, объевшаяся сметаны.

Рад следит за каждым моим движением. И мне трудно назвать то, что происходит сейчас.

– Попробуй. Очень вкусно, – зачерпнув ложкой мороженое, предлагаю Радмиру, но он только улыбается и качает головой.

– Ладно. Только одну ложку.

Его рука нежно обхватывает мою кисть и тянет на себя. С замиранием сердца наблюдаю, как его губы касаются пломбира, как кончик язык дотрагивается до ложки.

– Ты испачкался, – улыбаюсь и, схватив со стола бумажную салфетку, протягиваю Радмиру, а он снова проделывает этот фокус, что и несколько секунд назад: обхватывает мою кисть и тянет к своему лицу, чтобы я собственноручно вытерла след от мороженого.

Момент становится неловким. И это уже точно переходит рамки "не свидания".

Отдёрнув руку, смотрю на экран мобильника. В кафе мы уже целых полчаса, а я и не заметила.

– Извини, мне пора, – тянусь к сумочке, чтобы достать кошелёк, но Радмир меня опережает и сам рассчитывается за наш заказ. – Ты же говорил, это не свидание, значит, нечестно, если я не оплачу хотя бы половину заказа.

– Наташ, я к такому не привык. В моём присутствии ты за себя никогда платить не будешь, – ещё одна двусмысленная фраза бьёт меня будто электрическим током.

Может, зря всё это? Ну, в смысле, кофе и мороженое. Куда было проще, когда он жил где-то там, за пределами моей досягаемости.

Глава 25

– Красивые фотки, правда? – спрашивает Татьяна, стоя у меня за спиной и заглядывая через плечо.

– Правда, Тань. Просто супер. Ты здесь такая милая.

– Спасибо, моя хорошая. Мне и самой нравится.

– До сих пор не могу поверить, как ты уговорила Макарова на эту фотосессию. Признавайся. Приковала наручниками к батарее и угрожала не кормить, пока не согласится?

– Ой, да ладно тебе. Нормально всё было. Между прочим, фотосессия беременности – это идея Артёма, а не моя. Это же его первенец, он так долго его ждал, – опустившись на стул, подруга мечтательно подпирает рукой подбородок.

– Ага, сорок лет и первенец. Тебя, что ли, ждал?

– А кто его знает, может, и меня. А может, всего его бабы были какими-то не такими.

Я лишь улыбаюсь на эту фразу, вспоминая строчку из песни: “Все бабы как бабы, а моя богиня”. Это точно про Танюху. Она необычная, сколько лет её знаю. Смелая, решительная, всегда берёт быка за рога. Рядом с такой подругой можно ничего не бояться, это её все боятся на самом деле. Даже Островский называл Танюху “ведьмой в погонах”, в шутку, конечно же, но всё-таки.

– Да, кстати, – подпрыгнув со стула с грацией раненой лани, Таня уходит в коридор, но вскоре возвращается с небольшим конвертом, как для писем. – Это тебе.

– Что это? – вздёргиваю бровью, но конверт всё равно беру.

– Сюрприз. Открой и узнаешь.

– Тань, ты же знаешь, я не люблю сюрпризы.

– Угу, но этот тебе точно понравится.

Вскрыв конверт, рассматриваю небольшой сертификат, напечатанный на плотной глянцевой бумаге, покрытый ламинацией.

– Фотосессия? Серьёзно?

– А что тебя так удивляет? – ухмыляется Татьяна. – Ты когда в последний раз фоткалась у профессионалов в фотостудии, подруга? Не берём в счёт вторую фотографию в паспорте, которая вклеивается по достижению двадцати пяти лет.

– Не помню.

– Вот именно, не помнишь. Потому что это было хрен знает когда. А жизнь она же одна и ценить нужно каждый прожитый день. И момент ловить тоже нужно, пока ты ещё молодая и красивая.

– Скажешь ещё… Молодая и красивая, – смеюсь.

– Зря ты так, – фыркает Татьяна, – мужики всю жизнь возле тебя вьются, как венок.

– Ты хотела сказать, как сорняк. Но я же не огородница, полоть траву не собираюсь.

– Да, дамочка. Самооценка у тебя, – указывает рукой на плинтус, – вон где. И это всё бывший муж виноват, – на этом моменте я напрягаюсь, и Таня быстро добавляет: – Островский который. Он тебя ни в грош не ставил, гад такой.

– Давай не будем о нём, ладно? О покойниках сама знаешь, либо хорошо, либо никак. А то, что вы любили друг друга, так это все помнят.