Старая асьенда доньи Ремедиос

Капитан задумчиво посмотрел на матросов, сидящих у шлюпки – те старательно делали вид, что не глядят на него, но, когда капитан направился к пальмовой роще, стоявшей выше по берегу, один из матросов вскочил и пошёл за ним. Повернув назад и посмотрев в упор на матроса, который и не собирался отводить глаза, капитан сел на берегу. Перед ним в заливе стоял бриг, а за его спиной, за пальмовой рощей, – капитан прекрасно знал это, – тянулись бесконечные тёмно-зелёные горы, а далеко над ними дымился ядовитыми парами невысокий вулкан.

Капитан ещё посидел так какое-то время и вернулся на бриг.

Весь этот день на бриге нестерпимо воняло жареной рыбой. Рыба была на ужин: матросы рыбачили весь день и наловили её вдоволь. На полубаке лежали ныряльщики и делали, как капитан понял, вентиляцию лёгких: их долгий, протяжный свист был слышен по всему кораблю.

Ближе к ночи, уже стало темнеть, капитан вышел из своей душной каюты проветриться. Рыбой уже не пахло, а пахло хорошим кофе и крепкими сигарами, запах которых тянулся с капитанского мостика. Где-то на баке бренчали гитара и банджо, и раздавались звуки негромкого пения.

Капитан чуть прошёл по правому борту и наткнулся на старого водолаза. Испанец стоял у борта и, увидев капитана, в знак приветствия важно коснулся рукой своей широкополой шляпы. Капитан подошёл к нему и встал рядом, опять напрягая свою память, но внешне спокойный. Какое-то время они стояли молча, потом к ним подошёл младший сын старого водолаза. В руках он держал поднос, на котором лежали две сигары, и стоял зажжённый фонарь.

И когда старый водолаз, взяв одну сигару, предложил капитану вторую, капитан его неожиданно вспомнил: Гавана, тридцать восьмой год, дядя Пепе!

Капитан посмотрел в спину удаляющегося с пустым подносом Серхио и спросил:

– Как здоровье сеньориты Авроры?

– Сеньоры Авроры Гонсалес, – степенно поправил его дядя Пепе, он зубами откусил кончик своей «табакос» и сплюнул его за борт.

– Ваша племянница вышла замуж? – спросил капитан и тоже откусил кончик своей «табакос».

– Да, сеньор капитан… За испанца из Наварры, – медленно ответил дядя Пепе, он поднял фонарь с палубы, открыл его и принялся раскуривать свою сигару на огне фонаря.

Пустив облачко дыма, он передал фонарь капитану.

– Из Наварры? – невнятно переспросил капитан: он тоже стал раскуривать свою «табакос».

– Моя племянница долго не выходила замуж, пока не выбрала мужа по себе, – спокойно сказал дядя Пепе. – Теперь она с мужем живёт в Испании…

Капитан быстро вгляделся в водолаза, стараясь увидеть его глаза, но было уже слишком темно, а может быть, испанец просто прятал своё лицо, когда спокойно пояснил:

– Да, он похож на вас, сеньор капитан… Такой же светлый.

Капитан не знал, что на это ответить, и на несколько минут установилось молчание. Потом дядя Пепе неожиданно произнёс:

– Спасите моих сыновей, сеньор капитан… Скоро хефе Франсиско прикажет убрать свидетелей… Всех, кто видел галеон.

Голос старого водолаза был тих и спокоен, словно бы он обсуждал с капитаном позапрошлогодний урожай винограда в далёкой Испании.

****

На следующий день опять ныряли, и с самого утра из-под воды шли золотые монеты. На плоту теперь установили раскалённую жаровню, перед которой сидели ныряльщики и пили горячий чай. Они сделали уже двадцать погружений, и им требовался отдых.

Капитан Фишер сердито смотрел на них из своей шлюпки.

– Не могли бы они нырять чаще? – наконец, отрывисто спросил он у старого водолаза. – Чего прохлаждаться?

– Проклятье на мою душу! – воскликнул сеньор Ромеро, сорвавшись.

Но он тут же взял себя в руки и уже спокойно сказал, неодобрительно поглядывая на капитана Фишер:

– Они не прохлаждаются, сеньор капитан, а отдыхают… Можете сами попробовать понырять к галеону.

Капитан Фишер сглотнул и отвёл глаза.

– Мне это ни к чему, – тут же отшутился он. – Не зря же арабская пословица говорит: разве кто полезет под воду по своей воле?

Чтобы скрыть своё недовольство, капитан Фишер сделал вид, что очень торопится доставить на бриг к дону Барреро сегодняшнюю добычу. Капитана он сегодня оставил на плоту под присмотром троих матросов, и, как только шлюпка капитана Фишер скрылась в камнях, капитан перелез из своей шлюпки на плот.

– Где вы научились этому делу, сеньор Ромеро? – спросил он у старого водолаза.

– Я научился нырять на Цейлоне… Я был ловцом жемчуга, – медленно ответил водолаз.

Услышав голос отца, улыбающийся Мигель оглянулся и посмотрел на капитана. Капитан подошёл поближе к ныряльщикам и спросил у Мигеля:

– Вам не страшно под водой?

– Под водой всем страшно, – ответил тот. – А мне становится страшно, не успею я сделать вдох для погружения… Серхио ныряет охотно, но и ему тоже страшно. Только он никогда не сознается в этом.

– Всё ты врёшь, старичок! – воскликнул Серхио насмешливо. – Просто ты мне завидуешь, что я ныряю лучше тебя!

– Зато у тебя мозги, как у новорождённого мартышонка, сосунок несчастный, – сказал Мигель степенно.

– Мальчики, не ругайтесь, – произнёс старый водолаз и неодобрительно посмотрел на сыновей. – У вас разница в возрасте – всего год.

Капитан заулыбался.