Старая дорога

Пятились больше часа. Спотыкались. Падали, хватали друг друга за руки. Ворчали. Злились. Но шли. Порывались оглянуться, но сдерживали себя. И постепенно заметили, что холм перед нами уменьшается. Деревья на нем росли с неизменным наклоном, трава все так же блестела под солнцем, но хребет определенно стал ниже. Это нас приободрило. Мы уже не причитали. Просто шли спиной. Твердо, шаг за шагом.

Первым радостно вскрикнул сам Феонил. Он понял, что холм отдалился. Еще десять минут, и в этом не осталось сомнений. Лишь тогда мы позволили себе обернуться и увидели, что вернулись на прежнее место.

– Интересно, – с задором проговорил юный следопыт, – куда бы нас привело это направление?

– Чего? – поморщился Громбакх.

– Ну… Если идти так до конца. Где бы он был, этот конец?

– Стукнуть бы тебя, да руку жалко, – проворчал охотник. – Как залечу, обязательно стукну. Только ты напомни.

– Хорошо. – Феонил, довольный тем, что именно он придумал идти спиной, рассмеялся.

Ждал, что его похвалят. Или просто поблагодарят. Но о нем все быстро забыли. Смотрели на Тенуина. Ловушка вывернутого холма стала последней каплей. Мы должны были рискнуть. Оставшись без еды, турцанской мази и льольтного масла, обрекали себя на смерть от паразитов. Укрывшись в очередной яме на ночь, рисковали проснуться со свежей леприной внутри и со временем присоединиться к сумеречным полкам мокрецов. Или погибнуть в болотах. Или отправиться на корм маргулам. Или оказаться в оцеплении эорлитов. Или сгинуть в очередной ловушке. Так много различимых дорог к смерти. И ни одной явной – к жизни.

Пришлось последовать совету Тенуина. Отчаянному, как нам казалось, губительному совету.

Тенуин и Феонил проводили нас назад, к дороге. Лаэрнский тупик. «Пять верст». «Приветит всех, кто ищет отдыха и счастья». Нас ждал путь в озерный выродившийся город Лаэрнор, в город, из которого никто не возвращался вот уж двенадцать лет.

Мы устали бояться. Думали лишь о возможности найти там хранилище и пополнить запасы. Затем предпринять еще одну попытку выбраться из леса. Потом еще одну. Никто не хотел сдаваться.

Когда до города оставалось меньше двух верст, дорогу обступили невысокие замшелые, частично поросшие карликовой юктой утесы. Это были останцы каахнерской стены. Мы вступили на территорию даурхатта.

Нордис бывал в Лаэрноре в годы, когда тот процветал, когда Пластина молодости еще привлекала женщин, а порой и мужчин со всех Земель. Гирвиндионец дважды попадал в караул, назначенный сопровождать в лес важных гостей из Лощин Эридиуса. По его словам, город был поделен на шесть кварталов разных размеров. В центре располагался Озерный квартал с множеством гостевых домиков, построенных вокруг Гусиного озера – того самого, в котором хранился выродившийся лигур. Остальные кварталы шли кругом. Четыре из них были лечебными: Лекарский, Тихий, Песенный, Купальный. Еще один – Торговый, куда прежде свозили всевозможные поделки, украшения, необычные дорогие закуски, вроде запеченных сарданок или мальтинской икры. Наконец, последний квартал, самый большой, располагался как раз на южном въезде в Лаэрнор – Гостевой квартал, в котором стояли отдельные домики для гостевой прислуги, таверны, подворья и все прочее, что могло заинтересовать менее обеспеченных гостей – из тех, кто оказался тут не для погружений в Гусиное озеро, а по службе. Каждый квартал был отделен от соседних густым перелеском каменных туй, своими стройными рядами вполне заменявших любые стены. Подобная структура была типичной для большинства здравных городков Восточных Земель.

Не знаю, что именно каждый из нас ожидал встретить в Лаэрноре. Возможно, кому-то виделись опустевшие и заросшие сорняками дома. Громбакх наверняка представлял, как по улицам носятся обезумевшие черноиты – с дикими воплями бросаются на все живое, зубами выгрызают куски плоти. Феонил, быть может, воображал, что город вовсе ушел под землю, оставив на поверхности зловонную жижу – подобную той, которая покрыла поля Вепрогона во время Черного мора. Эрзе вполне могли привидеться новые полчища мокрецов. Теору – озеро, полное гадов и паразитов, привлеченных Пластиной молодости. В любом случае, что бы мы себе ни представляли, в действительности нашли совсем иное. Увидеть Лаэрнор таким никто не ожидал. И это настораживало больше всего.

Границы города обозначала невысокая плетеная изгородь, сейчас обветшавшая и затянутая цепкими порослями лианоподобных сальмаринов. Перед изгородью тянулся ров, в прежние годы заливаемый хлорисом, подобному тому как это делали в Целинделе. Ров зарос кустами и разнотравьем, но перекинутый через него деревянный мост, пусть скрипел и пошатывался, оставался на месте, почти не тронутый временем. Мы неспешно пересекли его. Миновали несколько крупных вывесок из разукрашенных березовых плашек. Краска облупилась, а сами плашки подернулись черным грибком, однако надпись «Лаэрнор» и карта города до сих пор впечатляли тщательностью резьбы.