Старая легенда

— С портретом произошла невероятная история, — ответила госпожа Кенидес. — К комнате Нигейроса его не оказалось. Обыскали весь замок, но не нашли никаких следов, не обнаружили даже красок и кистей, необходимых любому художнику. Мигелина решила, что её муж говорил про портрет в бреду, и уже не искала его. Когда расследование закончилось и она осталась одна, Мигелина почувствовала такую тоску и даже страх, что купила дом в деревне и собралась переехать туда. Она наняла женщину, и та помогла ей упаковать вещи. Перед отъездом, пока грузили подводы, Мигелина поднялась в комнату Нигейроса и обратила внимание на красивый и крепкий шкаф. Ей захотелось взять его в новый дом и она позвала людей наверх. Когда шкаф отодвинули от стены, за ним оказался портрет, написанный с таким совершенством, что Мигелине показалось, будто перед ней стоит её живой муж, и она потеряла сознание. Её перенесли на диван тут же в комнате и послали за врачом. Ей было так плохо, что переезд решили отложить. Потом у неё начались схватки, и ночью при свечах, освещающих портрет, она родила сына. С той ночи она отказалась переезжать и даже не перешла в свою комнату. Портрет словно очаровал её. По её требованию, его повесили напротив дивана в углу у двери, куда никогда не падали солнечные лучи, и было замечено, что Мигелина часто неподвижно стоит или сидит перед ним, не сводя взор с лица Нигейроса. Когда ночью служанка, встревоженная светом, заглядывала в комнату, то замечала неподвижные глаза, устремлённые на портрет. Сама служанка старалась не смотреть даже в его сторону: Нигейрос был изображён до того живо и точно, что если ей случалось увидеть его, то ночью ей не спалось, чудились шаги и звон гитары. Надо вам сказать, что на портрете Нигейрос изображён с гитарой в руках. А сын Мигелины рос, начал ходить, говорить. Однажды он спросил у няни, что за портрет висит в комнате матери. Мигелина услышала этот вопрос, запретила на него отвечать и с того дня никого не впускала в свою комнату.

Госпожа Кенидес замолчала и задумалась.

— Что же было дальше? — спросил Гонкур.

— Дальше… — рассеянно отозвалась госпожа Кенидес. — Ребёнок стал взрослым, женился, у него было шесть детей. Мигелина почти не выходила из комнаты Нигейроса, так что внуки мало с ней общались. Потом выросли и они, женились, вышли замуж, заимели детей. Как видите, Мигелина стала прабабушкой.

"Те, в свою очередь, заимели детей, а Мигелина стала прапрабабушкой", — мысленно продолжил Гонкур, пока не заметивший в рассказе ничего, выходящего за рамки естественного. Было похоже, что и сама Мигелина от переживаний заболела расстройством рассудка, и он бы её пожалел, если бы рассказ не был так навязчиво разукрашен намёками на вмешательство дьявола.

— Нигейрос не напоминал о себе? — спросил Медас, которому тоже были скучны подробности о точном числе внуков Мигелины.

— До определённого момента не напоминал. А потом, когда уже и правнуки стали подрастать, напомнил. Однажды ночью Мигелина, страдавшая бессонницей, только-только задремала, как её что-то разбудило. Ещё не совсем придя в себя, она прислушалась. Кто-то тихо перебирал струны гитары. Сначала она подумала, что не спится кому-нибудь из детей. Она даже рассердилась на то, что, несмотря на строгий запрет, взяли гитару Нигейроса. Она села в постели и хотела уже встать, чтобы наказать шалуна, но оцепенела, увидев…

— Мама, рассказывай быстрее! — не выдержал Витас. — Ну, что ты остановилась?!