Старая песня

Леонид. А какая может быть у меня профессия, при моей-то фамилии, куда я мог поступить в вашей стране?

Каракозов. Ты меня фамилией не попрекай, мне Абрам Иосич, царство ему Ерусалимское, лучшим другом был, из одной тарелки щи хлебали, в тайге , в Сибири, в одной палатке согревали друг друга. Что ты мне фамилией тыкаешь? Уж он бы гуманитарную помощь еврейскую побрезговал, из синагоги.

Леонид раздраженно встает, готовясь выйти из-за стола.

Юлия. Какую еще гуманитарную из синагоги?

Каракозов. Погоди, Юленька, голубушка. Что он скажет? (Пауза.) Молчишь? Признайся - брал подачки.

Леонид (к матери). Господи, вот ведь недержание. (Уже к Каракозову.) Брал, брал, да и вы как-то сырком, без особого отвращения, закусываете.

Каракозов. Я - по незнанию (осматривает кусок сыра на своей вилке и тут же, со вкусом, проглатывает его), а ты - умышленно. Нет, послушайте, (оглядывается вокруг, упирается во Владимира, наклоняется к Надежде Львовне) Этот мрачный, что за гость? Ты бы хоть представила.

Мать. Владимир Дмитриевич Кожевников, муж Тани, ученый. А Таня...

Каракозов. Таню знаю. Вот вы, ученый человек, определите нам, что за, понимаешь, гуманитарная помощь, по еврейскому признаку?

Владимир. Ни еврейскую - евреям, ни германскую - немцам, никакую другую, по национальному признаку,- не приемлю.

Каракозов. Правильные мозги - наш человек, только мрачный очень. Ну да я не вмешиваюсь, я про этот сыр с мацой толкую. Вот и Абрам Иосич не взял бы.

Леонид. Между прочим, Абрам Иосифович - мой отец.

Каракозов (слегка кривляется). Между прочим, Абрам Иосич самый что ни-на-есть русский человек был и жизнью пожертвовал... за ради тебя.

Леонид (ядовито). Ага, нашел Ивана из Одессы.

Владимир встает из-за стола. Отходит в сторону, закуривает.

Каракозов ( выходя из себя). Да, русский, потому что не выбирал, где потеплее.

Мать. Михаил Андреич, ты право, неудобно...

Каракозов (он теперь захмелел и не сдерживался). А чего же мы, спрашивается, стесняемся? Что же мы, как битая собака, только огрызаемся и потворствуем ответу на эти национальные вопросы? Да и что это такое национальные запросы, что это за штука такая хитрая, неужто объективное затруднение или все-таки жупел буржуазии? Империя - с надрывом говорят они, а мы куксимся, кулачок слюнявим, мол, простите несмышленых за наше, понимаешь, навязчивое руководство. А нет бы, распрямиться и гордо сказать: да, Империя, да, понимаешь, мечта! Наша российская, или лучше назвать - русская мечта.

Леонид. Размечтались, губу развесили. Земли нахапали, а чего делать с ней - не знаете.

Каракозов. Отчего, спрашиваешь, нас много, и земля объемами обильна? (Выпивает сам рюмку и крякает, не закусывая.) Вроде все мы от Адама и Евы, через недостающее звено пришлепали, ан глядишь - тех - с гулькин нос, а других - с маковое зернышко. Что же, плодовиты мы более других, или земли той более никому не нужно? (Оглядывает всех). Вряд ли. Скорее закопана здесь особая иррациональная собака, мечтой русской зовется. Да, мы - Империя, да, мы - империалисты. Не наша идея, ибо третий Рим зовется, но нами подхвачена, и вовремя.

Леонид(в зал). Еще бы, своего-то - одни лапти и матрешка.

Каракозов. Да, империя - это настоящая свобода, потому что вольготно там, где начальство далеко, а где ж ему дальше быть, чем на наших просторах. Что же вы, господа сепаратисты, древние товарищи свободы, нас в стойло междуреченское загоняете? Простите тогда уж, если мы вам сервизы побъем, уж очень тесно свободному человеку в вашей посудной лавке.

Леонид (в зал). Шут. Фома Опискин.

Каракозов. Издревле две философии поперек друг друга стояли - римская и итальянская.

Леонид (присвистнул, ему уже стало интересно). Хитро.

Каракозов. Увы, погиб Рим, а с ним и римляне древние, от них одни итальяшки остались. Вот и мы Вавилонскую башню строили. Смейтесь над нами, плюйте с исторических высот на мечту нашу русскую - объединить все человечество, а начальство на Луну отправить (зря что ли, мы на небо стартанули). Только долго ли смеяться придется? Скорее всего, до первой беды, а там грянут холода - собьетесь в последней пещере, прикорнете друг к дружке и двух слов связать не сможете.

Леонид. Да он речь заготовил. Мама, зачем его звали?

Каракозов (Уже обращаясь к залу). Теперь по национальному запросу. Есть любые хорошие люди на земле, а русских нету. (Пауза.) Нету нации такой, прилагательное одно. Кто ты есть? - спрашиваете, а он поправляет: не кто, а какой, и добавит скромно - русский, с одной шестой части. Заметьте, не аглицкий, не немецкий, ни даже американский, а, именно, русский. Вот она, наша душа, через слово выперла. Вот вам, господа, и идея наша, вот вам и русская мечта людей, поменявших родные пенаты на временное цыганское странствие. Приходите, живите , всем места хватит, а не хватит - мы еще где-нибудь найдем, хочь на Марсе, хочь на Венере. Уж простите, даром нам ваших наций не надо. Чего же мы - не в уме, анализ крови с Человека брать или носы мерять?

Мать. Ну ты, право, Михаил Андреевич...про носы-то.