Старая русская азбука

Можно было бы просто наплевать на незаконные требования и необоснованные рекомендации и с политическим любопытством отнестись к языковым предпочтениям нашего президента. Но контекст проблемы шире, а её значение – глубже, чем анекдотические требования исторически временного замминистра, которые он с бюрократическим безумием адресует – нет, не такому же временному бюрократу, а исторически бесконечному, живому, великому русскому языку, сердцу великой русской культуры. Проблема глубже, чем поспешный административный восторг его коллеги. Больше, чем мнение Президента России.

Статья третья Главы первой Конституции России гласит: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является её многонациональный народ». Точно так же единственным источником власти над великим русским языком является многонациональное, многосотмиллионное и – самое главное – многовековое сообщество носителей этого языка, каждый из которых по мере таланта и знаний может только подсказывать, придумывать, предлагать живому языку нормы и новации, каждый раз отдавая их на коллективный суд русской культуры.

Русский язык не принадлежит ни президенту, ни министру, ни писателю, ни журналисту, ни – смешно сказать – заместителю министра юстиции Белоруссии.

Не чувствуя анекдотичности попыток «управлять» русским языком, СМИ бросились спрашивать «мнения» – то у какого-то функционера мёртвого журналистского профсоюза, то у учёного секретаря академического Института русского языка. Их мнения не имеют никакого значения: и средствам массовой информации начхать на функционера, и культурным носителям русского языка начхать на учёного секретаря. Такой пример с блеском продемонстрировала влиятельнейшая немецкая Frankfurter Allgemeine Zeitung: когда чиновники начали «облегчать» и «упрощать» немецкий язык, это издание – как полноценный институт немецкой культуры и гражданского общества – решило самостоятельно поддерживать практику классического немецкого языка. И можно быть уверенным: никакие придуманные академиками для русского языка «заец», «заюц», «заятс» и «кофэ» – не будут приняты обществом России.

Дело в том, что в современном политическом, культурном, бытовом русском словоупотреблении «Беларусь» и «Белоруссия» – взаимодополнительны, равнозначны и акцентируются в зависимости от контекста и цели высказывания (что подтверждается даже внутренне динамичной парой «Беларусь – белорусский»). В «Беларуси» русскому уху слышатся её коренное своеобразие и уникальность в едином организме Большой России (Руси), в «Белоруссии» – её святая, жертвенная и родственная современность, Белорусский фронт и Белорусский вокзал. И в этих условиях требование монополии одного имени – подобно языковой агрессии.

Невозможно представить, чтобы власти United States of America или Republique Franqaise вдруг начали требовать внести в русский язык особую норму именования их государства: например, «Объединённые Государства Америки» или «Франс»… Так что же происходит с Белоруссией, Эстонией, Казахстаном, Киргизией и Украиной? Целый ряд постсоветских государств (а в смутные годы – и ряд российских национальных республик) принялись строить свою свежеобретённую идентичность не только в нехитрых схемах политических систем, но и путём «исправления» формально чужого для них русского языка. Это свидетельствует о двух простых обстоятельствах. О том, что все новейшие независимые государства по-прежнему генетически связывают свою легитимность с Россией. И о том, что их самоутверждение в пространстве интернационального и межнационального русского языка – провинциально, инфантильно и паразитично, что они исходят из клинической уверенности в том, что любой (не говоря уже о русском) язык подчинится простому бюрократическому решению горстки депутатов и щепотки чиновников.

Конечно, эти постсоветские активисты вольны препарировать свои местные версии русского языка, насыщая их локальной лексикой, доводя их до колониального пиджина, но «подогнать» весь живой русский язык под свои комплексы им, конечно, не удастся. Риторически борясь с русским «языковым империализмом», они слишком хорошо понимают весь «языковой паразитизм» своих усилий. Паразитизм, направленный на разрушение русского языка.