Старая сказка

– Она повела себя крайне жестоко со своим бедным супругом, – продолжала сестра Эммануэль. – Маркиз де Монтеспан был совершенно уничтожен, когда она стала любовницей короля. Вы знаете, что он приказал снести ворота своего замка, говоря, что рога у него на голове слишком ветвистые, чтобы он мог спокойно пройти под ними?

– Нет! В самом деле?

– О да. Он даже приказал украсить свой экипаж оленьими рогами. Думаю, он немного помешался.

– Бедняга.

– Он похоронил статую Атенаис на кладбище и заставил их детей носить по ней траур. По-моему, он даже заказывал по ней поминальную службу каждый год.

– Но это же ужасно! Для нее, я имею в виду. Когда тебя оплакивают, как мертвую, а ты еще жива.

– Она согрешила против него.

– Но разве у нее был выбор? Король не терпел, когда ему отказывали.

– Что ж, в конце концов ее сослали в монастырь, как и нас, – заключила сестра Эммануэль, и в голосе ее прозвучало нескрываемое злорадство.

– Да, если не считать того, что в приданое король дал ей полмиллиона франков, – заметила я.

– Держу пари, ей не приходится спать на соломенном тюфяке и укрываться одеялом на рыбьем меху.

Я улыбнулась, и, к моему удивлению, по губам сестры Эммануэль тоже пробежала легкая улыбка.

На следующее утро я быстрым шагом вошла в сад, где сестра Серафина срезала кервель[188] для супа. Подняв голову, она насмешливо приветствовала меня:

– Почему-то мне кажется, что вы сгораете от желания дослушать историю до конца.

– Да, пожалуйста, – ответила я, надевая садовые перчатки и шляпку.

– Что ж, – сказала она, – слушайте, что было дальше…

Попурри

…Есть крылья, о которых не ведает ветер, И глаза, глядящие на солнце Из-за забытого окна. И тогда ветер распахивает двери.

Из-за первой решетки Вырываются багряные земли, А из-за второй решетки, Как змея, вытекает зеленое море.

Но из-за третьей решетки, Из-под низкой стрехи, Виден новый кусочек неба И другая сторона вещей.

Г. К. Честертон. Баллада о святой Варваре

Одна в глуши

Скала Манерба, озеро Гарда, Италия – апрель 1600 года

Лезвие кинжала устремилось к горлу Маргериты.

Она перехватила запястье ведьмы. К своему удивлению, у нее достало сил вырвать у колдуньи кинжал. А ведь La Strega всегда казалась ей такой сильной. И только сейчас Маргерита заметила, что она и ростом не уступает ведьме. Она перестала быть маленькой девочкой.

Кинжал со звоном полетел на пол. Маргерита с трудом поднялась на ноги, в панике оглядываясь по сторонам в поисках какого-либо оружия. La Strega вновь схватила свой кинжал. Оскалив зубы, она замахнулась, и клинок со свистом рассек воздух. Маргерита испуганно попятилась, задев бедром буфет. Она зашарила рукой по столешнице, ища что-либо, чем можно было бы ударить ведьму. И тут пальцы ее наткнулись на тяжелую серебряную сеточку для волос. Девушка изо всех сил швырнула ее в колдунью.

В сердце ее раздался бессловесный крик.

Каким-то непонятным образом сеточка в полете перевернулась и раскрылась. Она накрыла колдунью, словно рыболовной сетью, и пригвоздила ее к земле, не давая пошевелиться.

На мгновение и Маргерита застыла на месте, изумленно глядя на дело рук своих. А потом ее захлестнула дикая радость. Отчетливо выговаривая каждое слов, она принялась читать нараспев:

– Силой трижды трех, я привязываю тебя к себе.
Отныне ты не смеешь ни говорить обо мне,
Ни поднять на меня руку,
Ни сделать хоть шаг из этого места,
Где я запираю тебя.

Ведьма ахнула и схватилась за сердце. Ее золотисто-коричневые глаза потемнели от ярости и страха. Она попыталась заговорить, но язык отказался ей повиноваться. Маргерита рассмеялась и подхватила с пола свою зимнюю накидку и мешок с провизией. Волосы казались ей непривычно легкими, и кончики их ласково щекотали девушке шею. Поспешно порывшись в мешке с мукой, она достала оттуда обручальное кольцо и сдула с него белую пыль на беспомощную ведьму.

– Он любит меня, а я люблю его. Бедняжка, вы, наверное, никогда не могли сказать о себе того же?

Маргерита надела кольцо на палец. Кинжал ведьмы, поблескивая, валялся на полу. Обернув руку накидкой, она подняла его и выбросила в окошко – ни за что на свете она не прикоснулась бы теперь к чему-либо, что принадлежало колдунье, – а потом заглянула под кровать, где лежал нож Лучо. Прицепив его на пояс, Маргерита выпрямилась, чувствуя, как от радости у нее кружится голова.