Старая сказка

Ей снилось, что она вновь оказалась в башне. Стены давили на нее, и она задыхалась. Она увидела себя, расхаживающей взад и вперед по комнатке, и в волосах у нее играли отблески огня. Но потом фигура остановилась и обернулась, и Маргерита увидела, что у нее лицо ведьмы. Ее охватил ужас. Она не могла ни пошевелиться, ни заговорить, и едва могла дышать.

Колдунья вновь принялась мерить шагами комнату, яростно сжимая кулаки. В глазах ее полыхало безумие. В окно заглянул рассвет. Где-то далеко зачирикали и запели птицы.

– Маргерита, опусти вниз свои волосы, чтобы я мог подняться по золотой лестнице! – донесся снизу чей-то веселый голос.

«Пожалуйста, нет», – мысленно взмолилась Маргерита.

Ведьма замерла на месте. Еще мгновение она оставалась неподвижной, и ее белое лицо с застывшими чертами походило на маску, а потом она схватила огненно-рыжую косу и выбросила конец в окно.

«Лучо!» – изо всех закричала Маргерита. Но с губ ее не слетело ни звука. Коса задергалась, когда кто-то начал подниматься по ней. Ведьма уперлась рукой в стену, чтобы не упасть.

Маргерита хотела криком предупредить своего возлюбленного, поднимающегося наверх. Он попыталась схватить ведьму и опрокинуть на пол. Но она чувствовала себя бестелесной, как призрак.

Лучо перебросил ногу через подоконник.

– Mia bella e bianca! – вскричал он.

Увидев неподвижную фигуру в белом, он потянулся к ней, но тут же отшатнулся, поняв, что это не Маргерита поджидает его, а ведьма по прозвищу La Strega.

– Ты пришел к своей возлюбленной, но прекрасная птичка уже не поет в этом гнездышке.

– Где она? – гневно вскричал Лучо.

– Ушла. И ты более никогда не увидишь ее. Уж об этом я позабочусь!

С этими словами La Strega выпустила из рук косу, выхватила кинжал и бросилась на него. Лучо отпрянул, потерял равновесие и с криком полетел вниз. Он упал прямо в колючие кусты терновника, выросшие у подножия башни на том месте, куда Маргерита бросила свою щетку для волос. Ветки поймали его и не дали насмерть разбиться о камни, но, когда он со стоном приподнял голову, из глазниц его текла кровь.

Маргерита проснулась, будто от толчка.

– Лучо! – заплакала она. – Ох, Лучо!

– Ш-ш, тише, – прозвучал над нею ласковый женский голос. – Мы скоро будем на месте.

– Где? Куда мы идем? – хриплым голосом воскликнула Маргерита.

Открыв глаза, она увидела над собой бледно-голубое небо, которое усеивали клочки белых облаков, похожие на стайки любопытных рыбешек. Свет резал глаза. Она поморщилась и прикрыла лицо ладонью. Ей показалось, что она лежит в постели, вот только постель эта непривычно раскачивалась под нею, и до слуха ее доносился плеск воды. Она попыталась сесть, но руки и ноги ее словно были налиты свинцом. Девушку охватила паника. Приподнявшись на локте, она увидела, что лежит на дне небольшой лодки, закутанная в одеяло. Ее малыши лежали рядышком, у нее под боком. Сын не спал и яростно сосал большой палец, а его сине-фиолетовые глаза были устремлены в небо. Дочка лежала неподвижно, и ее крошечное личико заливала пугающая смертельная бледность.

– Лежи смирно и отдыхай, – сказала женщина. Это оказалась та самая рыбачка из Лимоне, с платком, повязанным вокруг головы. – У тебя молочная лихорадка. Но не волнуйся, мы везем тебе к знахарке. Она знает, что делать и как тебе помочь.

Маргерита слышала ее слова, но смысл их ускользал от нее. Она чувствовала себя очень странно. Скосив глаза, она посмотрела на две крошечные головки у себя под боком. Их появление на свет теперь казалось ей сном. Но все это случилось на самом деле. И не означает ли это, что падение Лучо из башни тоже было настоящим? Слезы душили ее. Ей хотелось вскочить на ноги, закричать, побежать к Лучо и помочь ему. Но сил у нее едва хватило на то, чтобы приподнять голову.

– Попробуй отдохнуть, – сказала рыбачка. – Ветер попутный, и мы скоро будем на месте.

Малыш захныкал. От его плача сердце у Маргериты захолонуло от страха. Она попыталась было накормить его, но груди у нее стали твердыми, как камень, и буквально пульсировали жаром. Ей было больно даже просто прикасаться к ним пальцами.

Ребенка взяла на руки рыбачка. Свернув полотняный платок фунтиком, она опустила его уголок в горшок с молоком, подождала, пока он не намокнет, после чего сунула его в рот малышу, и тот принялся жадно сосать его. На секунду-другую ребенок замолчал, но потом закричал еще громче, надрываясь, так что личико его покраснело.

– Ворожея знает, что делать, – сказала рыбачка, вновь опуская уголок платка в молоко.