Старая сказка

Микаэла отложила фотографию на стол и прикрыла глаза. Она поняла, что все это время пыталась подсознательно выискать в лице мужчины хоть что-то, что напомнило ей прежнего Коула. Разрез глаз, форма губ, нос… – все было знакомым и незнакомым одновременно. И только потом Микаэла поняла, что все-таки случилось. Его лицо – обветренное, загорелое, продубленное – стало сухим, суровым и твердым, губы совсем забыли, как нужно улыбаться, а в глазах поселилась настороженность. И он даже ни разу не назвал ее мисс Микаэлой, как в те стародавние времена, словно давая понять, что прошлое осталось позади и возврата к нему не будет. Когда-то – в ее пятнадцать лет! – ей даже казалось, что в него запросто можно влюбиться… Она бы, наверное, и влюбилась, если бы задержалась на ранчо…

И о чем я только думаю! – ужаснулась Микаэла. Господи, нельзя было позволять этим воспоминаниям вновь навалиться! Это неправильно и… несправедливо!

Она несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула и твердо сказала себе, что все это не более чем расшалившиеся нервы. Но смутная горечь, поднявшаяся в душе, как взбаламученный ил со дна реки, упрямо не желала исчезать. Микаэла резко встала и пошла к двери. Скоро должна приехать Мэри-Энн. Микаэла решила, что подождет ее на улице и заодно подышит свежим воздухом.

Но едва выйдя из дома, Микаэла поняла, что, поддавшись порыву, совершила ошибку: на узкой террасе, тянущейся вдоль фасада, в старом плетеном кресле сидел Коул Рассел, а у его ног лежал верный Олух. Розовый язык собаки свесился едва ли не до пола, а бока ходили ходуном от учащенного дыхания. Коул тут же уставился на Микаэлу, и на девушку снова накатила удушливая волна. Микаэла решила бороться с ней по-своему. По крайней мере, до сих пор этот метод прекрасно срабатывал, так почему же ей не действовать в том же духе?!

– Отдыхаете, мистер Рассел? – любезно поинтересовалась она.

– У меня небольшой перерыв.

– Понятно. – Микаэла покосилась на пса. – А ваша собака… с ней все в порядке? – чересчур озабоченно спросила она.

Коул посмотрел сначала на пса, потом на Микаэлу.

– А в чем дело?

– Это же овчарка, верно? – Микаэла дождалась кивка и с воодушевлением продолжила: – Овчарки очень темпераментные и энергичные собаки. Они должны все время быть в движении, а ваш пес просто лежит… Наверняка он заболел.

Пес раздраженно отвернулся.

– Он не болен, – ответил Коул и терпеливо пояснил: – У больных собак сухой и горячий нос. У Олуха он холодный и мокрый.

– Может, вы его неправильно кормите и у него нет сил бегать? – не отставала Микаэла.

– Поверьте мне на слово: эта собака очень довольна своим рационом.

– Может, ему просто скучно? – задумчиво предположила Микаэла. – Здесь в округе ни одной собачки, с которой он мог бы подружиться. Все один да один… Вы на него даже внимания не обращаете, а ведь овчарки требуют повышенного внимания! У вашей собаки высокий интеллект, и она хочет, чтобы с ней занимались. Чтобы быть довольным жизнью, псу нужен тесный контакт с хозяином… То есть с вами, а о каком контакте может идти речь, если вы преспокойно можете бросить его одного? Да и сейчас вы совсем не обращаете на него внимания. Точно, у вашего пса депрессия! – победно закончила Микаэла и перевела дух.

Вот уж ее занесло так занесло. Оба – и Олух, и его хозяин – воззрились на Микаэлу в мрачном недоумении. Собака так удивилась вмешательству в их с Коулом сугубо суверенные дела, что даже перестала часто дышать. Потом Олух, видимо, решил, что с него достаточно, встал и потрусил куда-то за дом. Один готов, решила Микаэла и посмотрела на оставшегося в одиночестве Коула.

– Уверяю вас, мисс Престон, что с моей собакой все в порядке! – проявляя а

– Клетка – это вынужденная мера, которая защищает Кики от окружающего мира, а вовсе не наоборот. Она самое милейшее создание, которое я встречала на свете!

– Только не позволяйте вашему созданию приближаться ко мне, иначе я за себя не ручаюсь! – опасно мягким тоном предупредил он.

– Не вредничайте, мистер Рассел! Вы вовсе не так кровожадны, как стараетесь мне показать! – сказала Микаэла и, одарив напоследок Коула милой улыбкой, ушла в дом, решив дождаться приезда Мэри-Энн внутри и оставив Коула недоумевать, как ей в очередной раз удалось последнее слово оставить за собой.

К счастью, Микаэле не пришлось долго томиться ожиданием: пунктуальная Мэри-Энн появилась в точно оговоренное время.

– Что за мрачный тип охраняет вход в сию скромную обитель? – пропела она, появляясь в доме.

– Сей мрачный тип – управляющий этим ранчо и он ничего не охраняет, а просто… решил немного передохнуть.

– Немудрено. На улице просто адово пекло, не то что работать – дышать тяжело. А где наш рекрут?

– Дик? Мне кажется, он вот-вот будет здесь…

Не успела Микаэла закончить предложение, как Дик тенью проскользнул в холл и весьма робко поприветствовал Мэри-Энн. При появлении Мэри-Энн из ловкого и компетентного юноши он превратился в поглупевшего щенка-переростка, внимал ей, как проповеди библейского пророка, и выглядел несколько ошалевшим.

Бедный Дик, подумала Микаэла.