Старчество по учению святых отцев и аскетов

Эта любовь, уязвившая человека, заполняет всего его, приводит его к единению в себе: человек горит и питается небесным огнем, умом, сердцем и волею живет в Боге и естественные потребности человека не только уже не доставляют ему услаждения, но даже забываются… Авва Сисой пришел в меру сию, когда спрашивал ученика: «Ел я или не ел?» (Св. Исаак Сирин, сл. 21). Здесь царство покоя, безстрастия и истинной свободы чад Божиих. «Упоенный любовию Божией, в сем мире, то есть в доме рыдания, забывает все свои труды и печали, и, по причине своего упоения, делается безчувственным ко всем греховным страстям. Сердце его подкрепляется надеждою на Бога, душа его легка, как пернатая птица; ум его ежечасно возносится от земли, превыше всего человеческого парит своими помыслами, и наслаждается безсмертием у Всевышнего» (Св. Исаак Сирин, сл. 51).

«Когда обретем любовь, тогда станем питаться небесным хлебом и укрепляться в силах без работы и труда. Небесный хлеб есть Христос, сшедший с небеси и даяй живот миру (Ин. 6, 33). Любовь есть царство; о ней Господь таинственно обетовал апостолам, что вкусят ее в царстве Его. Ибо сказанное да ясте и пиете на трапезе царствия Моего (Лк. 22, 30), что иное означает, как не любовь? Любви достаточно к тому, чтобы напитать человека вместо пищи и пития. Вот вино, веселящее сердце человека (Пс. 103, 15). Блажен, кто испиет вина сего! Испили его невоздержные — и устыдились; испили грешники — и забыли пути преткновений; испили пьяницы — и стали постниками, испили богатые — и возжелали нищеты; испили убогие — и обогатились надеждою; испили больные — и стали сильны; испили невежды — и умудрились» (Св. Исаак Сирин, сл. 83). Приводя человека в единение с самим собою, любовь объединяет его и с Богом, и со всем миром. «Весь мир, — говорит авва Дорофей, — подобен кругу, самая средина этого круга, центр — Бог, а радиусы — пути жизни людской. Радиусы, чем дальше идут от центра, тем более расходятся и удаляются друг от друга, и чем ближе к центру, тем ближе между собой… Таково свойство и любви: насколько мы находимся вне и не любим Бога, настолько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовию к Нему, столько соединяемся любовию и с ближними и сколько соединяемся любовию с ближними, столько соединяемся и с Богом» (Авва Дорофей, поуч. 6; Добротолюбие, т. 2, стр.617).

Здесь, таким образом, исполняются слова Христовой первосвященнической молитвы о единении чрез любовь со всеми христианами, подобно единению Отца и Сына (Ин. 17 гл.).

Любовь — это океан, соединяющий все источники, реки и моря, океан, напояющий всю землю, со всеми видами органических существ, океан, пьющий воду из которого не возжаждет во веки, имея эту воду источником воды, текущей в жизнь вечную. «Она есть огненный источник: в какой мере источает питье, в такой же мере распаляет жаждущего» (Лествица, сл. 30, поуч. 35). И «как огонь, возгоревшийся в сухих дровах, с трудом угашается, так и в подвижнике явившаяся и запавшая Божия теплота не угасается, будучи стремительнее огня» (Св. Исаак Сирин, сл. 85).

В то время, как любовь, возбуждаемая чем–нибудь, есть как малый светильник, питаемый елеем, которым и поддерживается свет его, или как наводняемый дождем поток, которого течение прекращается с оскудением составляющей его дождевой воды, любовь, которая имеет виновником Бога, есть то же, что бьющий из земли источник: потоки ее никогда не пресекаются (потому что один Бог есть источник любви) и питающее сию любовь не оскудевает» (Св. Исаак Сирин, сл. 30).

Возгоревшая в сердце любовь, услаждая человека неизреченною радостию, в возможной мере еще здесь, на земле, преображает внешний вид человека, обнаруживается, как мы выше говорили, у носителей ее, людей, преуспевших в добродетели, вне, наружи. «Когда весь человек, — говорит преп. Иоанн Лествичник, — как бы срастворен Божиею любовию, тогда и наружность его в теле, как бы в зеркале каком, показывает светлость души. Так прославлен Боговидец оный Моисей!» (сл. 30).

«Любовь к Богу, — закончим словами преп. Исаака Сириянина, — естественно горяча, и когда нападет на кого без меры, делает душу ту восторженною… Лицо у человека делается огненным и радостным и тело его согревается. Отступают от него страх и стыд и делается он как бы восторженным… Страшную смерть почитает радостью, созерцание ума его никак не допускает какого–либо пресечения в помышлении о небесном…

Сим духовным упоением упоевались некогда Апостолы и мученики. И одни весь мир обошли, трудясь и терпя поношение; а другие из усеченных членов своих изливали кровь, как воду; в ужасных страданиях не малодушествовали, но претерпевали их доблестно; и, быв мудрыми, признаны несмысленными. Иные же скитались в пустынях, в горах, в вертепах, в пропастях земных и в нестроениях были самые благоустроенные. Сего неразумия и нас достигнуть да сподобит Бог!» (сл. 73).