StarCraft: Эволюция

Возможно, сейчас у людей сектора Копрулу наконец-то появится шанс.

Ну а тем временем…

«Таня Колфилд? Тебя что-то беспокоит?»

Она вздрогнула, услышав внезапный голос в своем сознании. Конечно же, это был Улаву: ментальную связь протоссов не спутаешь ни с чем. К тому же, даже если один из других телепатов в их крыле заметит, что она бодрствует, вряд ли он поднимется, чтобы проверить ее.

«Со мной все хорошо, Улаву», – подумала она в ответ.

Последовала короткая тишина, и Таня почувствовала, как он прикасается к разумам других призраков в их временных казармах в Августграде. Возможно, он всего лишь хотел удостовериться, что был не один. Улаву не любил одиночество.

«Могу ли я чем-нибудь помочь?»

«Мне не требуется помощь, – заверила его Таня. – Я в порядке».

«Принимаю твое объяснение, – подумал он в ответ. – Но сегодня ночью у твоих мыслей иной тон. Поэтому я обеспокоился».

Таня покачала головой, удостовериваясь, чтобы мысль и последующая эмоция не вышли на поверхность, где Улаву мог бы их прочесть. Находясь в двух этажах, он был настроен на нее так, что был способен замечать изменения в ее настроении.

«Нет причин для беспокойства. Продолжай спать, мы встретимся утром».

«Хорошо. Спи спокойно, друг мой».

Связь пропала, и Таня заметила легкое изменение, когда разум Улаву вернулся к иному характеру мышления.

Хотя он отдалился от всех других терранов вокруг него, она все еще могла чувствовать легкое присутствие в своем разуме.

«Почти как кошка, уютно устроившаяся подле своего хозяина», – подумала она. Еще одна мысль и образ, которые она надежно спрятала в закрытом от других секторе своего разума. Улаву был таким же дружелюбным и сговорчивым, как и любой другой протосс, встреченный ею, но ей не хотелось, чтобы гордый, благородный пришелец с телепатией и ростом под два с четвертью метра знал, что она над ним смеется. Особенно такой протосс, как Улаву, с которым Таня настолько сильно сблизилась.

В этом был камень преткновения. Такой была цена.

Ведь если она уйдет, то у него останутся лишь все остальные, но никто из них не дорожил им так сильно, как она.

Таня осторожно изолировала свои мысли от теплого прикосновения разума Улаву и вызвала в памяти письмо, полученное ранее сегодня.

От: Коменданта, Академия призраков

Кому: Агент X39562B

Ответ: Запрос на выход из программы призраков

С момента 15:00 сего дня ваш запрос был одобрен Военным командованием Доминиона. Ваш рапорт об увольнении будет официально принят через десять дней от этой даты в 13:00 в офисе полковника Дэвиса Хартвелла.

Мы высоко ценим вашу службу Доминиону, и нам будет очень вас не хватать. Если вы захотите пересмотреть вашу отставку, вы можете это сделать в офисе полковника Хартвелла до вышеуказанной даты.

С наилучшими пожеланиями в будущей карьере,

комендант Баррис Шмидт.

Вот и всё. Одно короткое письмо, ожидание длиной в десять дней, пока бюрократы загружают в компьютеры Доминиона еще больше бесполезных данных, – и ее жизнь изменится навсегда.

Час пробил. Собственно, уже довольно давно. Таня провела двадцать лет в программе призраков и, несмотря на написанное в формальном письме Шмидта, не сделала ничего ни для программы, ни для Доминиона в целом. Ей даже не довелось участвовать ни в одной операции.

Она до конца не понимала, что на самом деле чувствует по этому поводу. С одной стороны, она, несомненно, понимала эту логику. Она не была особенно сильной (ее показатель пси-энергии был унылым 5.1), но зато владела редким даром. Достаточно редким, как ей рассказали, компенсировавшим ее почти незаметную способность к телепатии и полное отсутствие улучшенной силы и маскировки – свойств, которыми владели все призраки. Было бы логичным со стороны командования послать ее на зергов в любой удобный момент.

Только этот момент так и не настал. Когда Королева Клинков и ее Рой зергов прошлись смертью по планетам терранов и протоссов, Таню вывели из штаб-квартиры на Урсе и послали в отдаленное место. Затем вторгся Амон, но ее так и не задействовали в боевых действиях.

Таня не знала, почему ее не мобилизировали ни разу, даже когда положение было отчаянным. Она считала, что либо про нее забыли, либо потеряли в завалах, созданных бюрократией.