StarCraft: сборник рассказов

— Ты права. Если нам удастся избежать вмешательства айурцев, так будет лучше для всех.

Трость Моэндара с грохотом упала на землю. Он протянул скрюченные руки к силовому полю; его немощное тело задрожало от напряжения. В ладонях Моэндара появился небольшой изумрудный шар энергии Пустоты.

— Ну? Так и будешь стоять — или поможешь? — Старейшина застонал; его псионный голос был не громче шепота. — Да, я стар, но еще кое на что способен.

Воразун сразу поняла, что он делает. Бросив свой посох, она вытянула руки, сосредотачивая внимание на невидимом. Она потянулась к Пустоте, окружавшей их, и постаралась набрать как можно больше энергии. В ее ладонях тоже появился шар. Воразун и Моэндар одновременно направили потоки энергии к силовому полю. В барьере появилось отверстие — достаточное, чтобы через него пролезть.

* * *

Моэндар споткнулся об обломки часового, которыми был усеян коридор. Судя по всему, Таэлус с сообщниками разобрали его, вырвали генератор силового поля и создали постоянный барьер у входа в цитадель. На самом деле, не самая легкая задача. Мятежники были талантливыми и изобретательными инженерами. Значит, они представляют еще большую опасность.

— Давай немного отдохнем. — Обессилевший Моэндар привалился к гладкой стене главного коридора. Разрушение барьера отняло у него больше сил, чем он предполагал. Его мысли снова стали путаться. Он понимал, что скоро ему понадобятся все его умственные способности.

— Да, конечно. — Воразун прислонилась к стене напротив Моэндара и поставила рядом свой посох. Она посмотрела на него; ее яркие зеленые глаза сияли в темноте, словно звезды. — Спасибо за то, что не бросил меня.

— Мы должны что-нибудь сделать. В этом ты права, — ответил Моэндар. — Но твои слова про выход неразимов из Золотой армады… — он умолк. Сейчас ему не хотелось об этом говорить, однако он до сих пор был потрясен тем, что Воразун пришла в голову подобная мысль.

— Я от своих слов не отказываюсь. Мы подарили айурцам новый дом. Разве этого мало? — спросила Воразун. — Мало того, что мы помогли им построить Золотую армаду? Я считаю, что неразимы не должны гибнуть на чужой войне.

— Айур — родина всех протоссов, — возразил Моэндар. — Живем мы там или нет, не важно. Это наш символ.

— И какую цену придется заплатить за освобождение этого символа?

— Тебя беспокоят потери? Или мысль о том, что после победы Золотой армады кто-то из наших сородичей решит поселиться на Айуре? — спросил Моэндар.

— И то, и другое, — ответила Воразун.

Такая прямота застала Моэндара врасплох. Он молча смотрел на молодую неразимку. Возможно, все дело было в плохом освещении, однако он вдруг снова ясно увидел, как Воразун похожа на свою мать.

Моэндар вспомнил статую Рашжагал, подумал о ее наследии. Когда Моэндара не станет, каким его запомнят неразимы? Скажут ли они, что он — всего лишь связующее звено между Рашжагал и Воразун? Ничем не примечательный лидер, живший сначала в тени Рашжагал, а затем Воразун, не совершивший ничего достойного упоминания?

Несмотря на обстоятельства, эти мысли согрели душу Моэндара. Ведь они были связаны с основополагающими чертами неразимов — индивидуализмом и заботой о собственном наследии. Айурцы, коллективисты, об этом никогда не задумывались. По крайней мере, их большая часть.

Моэндар знал, что, помогая Воразун, он получает шанс изменить жизнь своего народа. Манипулировать ею он не собирался. Воразун сама выбирала, как ей жить. Он мог сделать лишь одно — подать пример.

— Ты слишком часто видишь только различия между нами и айурцами, — сказал Моэндар.

— Мы — другие, — возразила Воразун. — Именно поэтому мы уникальны.

— Да. Но при этом мы — единое целое. Качество, присущее каждому протоссу, — наша готовность рисковать жизнью, чтобы защитить других. Пожертвовать собой ради всеобщего блага.

— Всеобщее благо. Это постулат айурцев, — ответила Воразун.

— Это и наше наследие. Так было всегда, с тех пор как первые неразимы ушли, чтобы айурцы могли поселиться здесь.

— Они не ушли. Их прогнали, — возразила Воразун.

— Потому что неразимы были другими. Айурцы боялись. И несмотря на то, как они поступили с нашими сородичами, твоя мать оказала гостеприимство приверженцам Кхалы в трудный час. Она поступила так потому, что иначе мы бы оказались ничем не лучше тех протоссов, которые причинили вред первым неразимам.

Моэндар оттолкнулся от стены и неуклюже сделал шаг к Воразун.

— Мы должны быть лучше. Мы можем быть лучше, — сказал старейшина. — Наша культура сильна, она переживет и дэлаамов. Не стоит разрушать единство протоссов, чтобы защитить ее. Если ты будешь и дальше убеждать наш народ в необходимости выхода из Золотой армады, то тем самым предашь нашу гордость и честь, которые так оберегаешь.

Воразун молчала и, прищурившись, обдумывала слова Моэндара.

— Я стар, — продолжил Моэндар. — Когда я умру, ты станешь матриархом нашего народа. Ты будешь править им, как когда-то правила твоя мать, а сейчас — я. Твое слово решит его судьбу. Ты должна одновременно защищать и свой народ, и наше единство.