Старейшее жизнеописание Спинозы

Нет, здесь речь ведется о бесконечном ряде конечных вещей. Я полагаю, что в данном случае текст Спинозы надо понимать буквально. «Постоянные и вечные вещи» суть именно вещи, а не модусы или атрибуты. Вещи и модусы не одно и то же. Модусы, разумеется, тоже суть «вещи», тем не менее различие между этими двумя понятиями сохраняется. В терминах общей логики, объем у понятия вещи больше. Всякая реальная вещь выражается посредством различных — и притом бесчисленных — модусов.

Для интеллекта вещь (res) есть или причина как таковая, или же действие этой причины. Ordo et connexio rerum — это порядок связи причин и действий. Модусом же Спиноза называет форму бытия вещи в том или ином одном атрибуте субстанции.

Понятия вещи и модуса нередко смешиваются. К примеру, Джонатан Беннетт пишет, что «мой дух есть тот же самый модус, что и мое тело»[619]. Меж тем дух и тело, согласно Спинозе, образуют одну и ту же вещь, но ни в коем случае не один и тот же модус. Вообще, расхожее мнение, что для Спинозы человек есть модус субстанции, простая ошибка. Человек, как таковой, — вещь, которая состоит из двух разных модусов — духа и тела. Вещь (вне зависимости от конкретного прилагательного: конечная или бесконечная, постоянная и вечная или единичная изменяемая, мыслящая или протяженная) для интеллекта есть сумма своих модусов либо (если эта вещь — Бог) сумма своих атрибутов[620].

Отдельный человек, несмотря на непрерывные изменения, происходящие с его духом и телом, — человек, понятый sub specie aeternitatis, — является постоянной и вечной и, вместе с тем, единичной вещью. Это необходимый «узелок» в бесконечномерной каузальной сети, или «паутине» Природы, как образно выражался Хэролд Хэллетт. Строение каузальной сети единичных вещей описывается в [Eth1 pr28]:

«Все единичное, то есть всякая вещь, конечная и имеющая ограниченное (determinatam) существование, может существовать и определяться (determinari) к действованию лишь поскольку она определяется к существованию и действованию другой причиной, которая тоже имеет конечное и ограниченное существование; и та причина, в свою очередь, также может существовать и определяться к действованию лишь поскольку определяется к существованию и действованию иной [причиной], тоже конечной и имеющей ограниченное существование, и так до бесконечности».

В последнем счете всякая единичная вещь детерминируется всей совокупностью единичных вещей и, в свою очередь, детерминирует все остальные вещи в «порожденной Природе». В этом смысле она, несмотря на ее конечное и ограниченное бытие, является постоянным и вечным условием бесконечного бытия Природы, взятого в целом[621].

В том или ином конкретном атрибуте субстанции каузальная сеть вещей предстает как единый бесконечный модус, слагающийся из бесчисленных конечных модусов (тел или идей). Вот как она выглядит в атрибуте мышления:

«Дух наш, поскольку он познает посредством интеллекта (quatenus intelligit), есть вечный модус мышления, который определяется (determinatur) иным вечным модусом мышления, а тот — иным, и так до бесконечности; тем самым они все вместе образуют вечный и бесконечный интеллект Бога» [Eth5 pr40 sch].

В атрибуте протяжения такой же бесконечный модус именуется facies totius Universi (форма Вселенной в целом).

Истинная индивидуальность постоянной и вечной вещи определяется тем конкретным местом, которое она занимают в вечном и бесконечном порядке причин, иначе говоря, осуществляемыми ею действиями. Понимать эти действия и значит понимать вещь sub specie aeternitatis. Особенности же существования вещи в пространстве и времени характеризуют только единичную изменяемую вещь, ее воображаемую индивидуальность; они могут быть адекватно поняты только частично (ибо ее существование зависит от бесчисленного множества внешних причин) и только на основании знания истинной, каузальной индивидуальности вещи.