Старец Горы

– Я тоже надеюсь, что в Антиохии разум в конце концов возьмет верх над глупой воинственностью, – благосклонно кивнул шевалье протовестиарий, – и отношения между графством и империей войдут в свою привычную и мирную колею. Ибо христиане окружены бушующим мусульманским морем, которое захлестнет нас всех с головой, если мы будем враждовать друг с другом. Я очень надеялся, что здесь, в Антиохии, найду разумного человека, понимающего всю важность братских отношений между Иерусалимским королевством и Византийской империей. И очень рад, что обрел столь надежного союзника в твоем лице, благородный Рожер.

Барон Анжерский вздрогнул и вперил в сиятельного Михаила глаза, мутные то ли от выпитого вина, то ли от страшных мыслей.

– Значит, я могу надеяться на поддержку императора Алексея? – спросил Рожер хриплым как после длительного запоя голосом.

– Вне всякого сомнения, – любезно подтвердил Михаил. – Киликия, возвращенная в лоно империи, станет залогом нашей дружбы, благородные шевалье. Я очень сожалею, что Танкред пренебрег долгом вассала и клятвой, данной императору, в самом начале крестового похода. Увы, клятвопреступники очень часто забывают, что кроме суда человеческого есть еще суд божий. А уж чьими руками Бог совершит правосудие, это не столь важно.

– Правосудие? – почти шепотом спросил Анжерский.

– Да, – твердо произнес Михаил, глядя на взволнованного собеседника ясными и чистыми как слеза младенца глазами. – Бог стоит у нас за спиной, благородные шевалье, и понуждает нас сделать все возможное, чтобы избежать братоубийственной войны.

– Хорошо, – произнес благородный Роже. – Я знаю человека, способного выполнить божью волю.

– Рад за всех нас, – ласково улыбнулся ему Михаил. – И да поможет нам Христос в достойном начинании. Что же касается средств, необходимых для благого деяния, то половину суммы я уже вручил благородному Ги, а вторую половину вы получите тогда, когда последний ваш сержант покинет многострадальную землю Киликии.

Мануил Витумит, обиженный упорством благородного Танкреда, выехал из Антиохии утром следующего дня. Стратопедарх Востока, назначенный на это место взамен оплошавшего Аспиета был мрачен как никогда. Зато протовестиарий являл собой полную его противоположность. Сиятельный Михаил хорошо позавтракал этим утром, а потому легко перенес непродолжительное путешествие от города Антиохии до гавани Святого Симеона. Ступив на галеру, слегка раскачивающуюся на небольшой волне, протовестиарий бросил задумчивый взгляд на спокойное в этот день море и произнес голосом полным затаенной печали:

– Как жаль, сиятельный Мануил, что мы с тобой так и не увидим Иерусалим.

– Это еще почему? – скосил на него глаза Витумит.

– Я жду печальное известие.

– Когда? – выдохнул стратопедарх.

– Ближе к вечеру. Надеюсь, он промучается недолго.

Провидческий дар не подвел протовестиария Михаила, не успело еще солнце скрыться за горизонт, как в гавань прискакал на взмыленном коне светлейший Никодим. Вид у нотария был скорее счастливый, чем печальный.

– Свершилось, – произнес он пересохшими губами. – Благородный Танкред скончался сразу после полудня.

– Да простит нам Господь наши прегрешения, – вскинул руки к небу Михаил. – Ибо грешим мы не из корысти, а исключительно ради блага империи, басилевса и всего христианского люда.

– Да простит, – поддержал Витумит просьбу протовестиария и, обернувшись к кормчему, добавил: – В Константинополь, друг мой. И пусть удача не отвернется от нас на море, как не отвернулась она от нас на суше.

Глава 8 Мятеж в Триполи.