Старьевщики

– Зачем им наш хлам? – продолжал тем временем Серега, – да еще за такие деньги?

– Старьевщики денег не дают, – напомнил я.

– Ну не деньги. Золото, платину, прочую таблицу Менделеева. Откуда-то они это берут? Думаешь, у них этого золота, платины что у нас дерьма? Ну, хорошо, допустим, где-то в космосе летают астероиды, полностью состоящие из золота, платины, лития, фигития. Допустим, им с ихними технологиями все это выплавить обходится в сущие копейки. Или у них камень философский завелся, которым любую железяку запросто можно в золото превратить. Хорошо, я это тоже допускаю. А доставка, это ж сколько энергии надо?! Да и хрен бы с ней, с энергией! Допустим, они ее напрямую с Солнца сосут, или звезды какой. Но зачем им старье наше? Ты вот в своем институте учился, науки мудрые постигал, может, подскажешь?

– Ты ходи, ходи, – напомнил я, кивая на тикающие часы, – Про старьевщиков нам в вузе, как ты понимаешь, ничего не рассказывали. Потому что не было их еще. Тут, я думаю, не в науке дело, а наоборот.

– Что значит «наоборот»?

– А в том, что по моему разумению, рухлядь наша старьевщикам, действительно, ни к чему. Ты их «подарки» видел? Тогда сам знаешь, они такое могут сделать, что нам и не снилось. Скорее всего, им важнее не материальные предметы, если, конечно, они их в музеях не выставляют в экспозициях «примитивные расы». Им интересны наши… как бы это сказать… наш мир, наши эмоции, наши души.

– Ну вот, и ты туда же, – удивленно сказал Менгеле, даже забыв поставить на доску «занесенного коня», – и ты в поповщину подался? Вот не ожидал. Ты мне сейчас еще про число зверя расскажи.

– Ты, Серега, коня ставь и кнопку-то жми, а то в цейтнот улетишь. Да причем тут число зверя? Не в том смысле душа, про которую попы говорят. А им нужны наши воспоминания, связанные со старыми вещами, наши переживания, наша жизнь. Может это для них, как для нас книжки интересные. Вот, к примеру, эти шахматы. Вроде доска с фигурками, старая, потертая. Ничего ценного. А с другой стороны, вот возьмусь я вспоминать, как она ко мне попала, с кем я за ней сидел, что выпивали, о чем говорили… Вспомню, как порезался, когда коня вот этого вырезал взамен потерянного. Как в медпункт ходил, мне сестричка рану перекисью обрабатывала. Как потом с этой медсестрой на природу ездили и голыми по берегу скакали. Понимаешь, вроде деревяшка, а на самом деле предмет, являющийся частью моей жизни.

– Интересная версия, – кивнул Менгеле, – я тоже примерно что-то вроде этого предполагал. Только зачем они им, наши воспоминания?

– Так я ж только сказал. Переживания наши им интересны. Эмоции. В детстве я читал рассказик фантастический. Там прилетел на Землю инопланетянин, поселился при баре захолустном и за халявную выпивку разводил народ на грустные истории из их жизни. Потом выяснилось, что на планете, с которой этот мудак прилетел, грустные воспоминания – что-то вроде наркотика. То есть, перлись инопланетчики с земной тоски.

– А я тоже недавно книжку читал. «Далекая радуга» называется, – почему-то обрадовался Менгеле, – там в Москве такие порталы были, и сидели в них черти, на наших старьевщиков очень похожие. Расскажешь ему байку, пропустит на другую планету. Не расскажешь, или не понравится история – хрен куда пустит.

– Да, я тоже читал. Только это не «Далека радуга». Это Лукьяненко, «Спектр».

– Во, во, точно. Только я так и не понял у Лукьяненки, зачем они эти истории собирали?

– Лукьяненко не склоняется, – поправил я.

– Да хрен с ним, с Лукьяненкой! Пусть хоть склоняется, хоть прямо стоит. Ты-то хоть помнишь, зачем им в этом «Спектре» эти байки сдались?

– Честно говоря, сам не разобрался. Че-то там со сверхрассой связано, типа странников у Стругацких. Но в целом роман хороший, согласись, – сказал я, соображая, что коварный Менгеле задумал заманить меня в ловушку с целью сожрать ферзя. Нет уж, в эту ловушку я не пойду, ферзь мне самому нужен.

– А может эти странники и есть старьевщики? – предположил Менгеле, внимательно наблюдая, как я собираюсь взяться за своего ферзя.

– Вряд ли. То, что к нам такие благодетели прилетят, Стругацкие даже и не предполагали. По крайней мере, я у их ничего подобного не читал. У них-то все больше земляне, наши потомки дальние и счастливые летают и неразумных отсталых уродов уму-разуму учат. Построению коммунизма в том числе. Хотя, есть теория, что…

Я оставил своего ферзя в покое и двинул слона:

– Шах вам, уважаемый!

Серега понял, что его коварный план по заманиванию ферзя в ловушку раскрыт и обиженно запыхтел. Но тут пыхти, не пыхти, а дела твои плохи. «Моя партия», – как говаривал капитан Жеглов. С кухни снова пришла Анастасия, поставила на стол тарелку с румяными пирожками и блюдечко с чем-то бурым.

– Икра заморская баклажанная! – объявила она торжественно.

– Ну под икру грех не выпить, – неуверенно сказал Менгеле, только у меня со временем уже напряг…

Я милостиво становил часы, разлил напиток по рюмкам. Мы чокнулись, выпили, закусили. Икорка, как и все Настюхиного производства, на вкус была великолепна.