Stargate Commander: История "Рассвета" (СИ)

Тело Рыковой было помещено в саркофаг мной лично и одним из первых. Кто-то резонно мог возразить и кинуть мне предъяву о превышении должностных полномочий или использовании служебного положения в личных интересах по личным мотивам. Мол, Рыкова – люсианка, хоть и бывшая, что тяжело доказуемо. Сначала надлежало воскресить наших павших бойцов. Потом раненых. И только потом, если останется возможность, потратить её на «люсиков».

К счастью, в округе не нашлось смертника, решившего, что он принадлежит к касте неубиваемых. За всё это время никто не сунулся ко мне с такой претензией, даже, если она у кого-то и была. Чем сэкономил мне патроны, а себе продлил отпущенные Богом дни. Потому что руководствовался я логикой и здравым смыслом, но никоим образом не личными побуждениями. Рыкова – хоть и люсианка, но бывшая, открестившаяся от своей шоблы-воблы. Осознаю, что я ни хрена не контрразведчик, и обрабатывать перебежчиков не умею: это изречение запросто могло оказаться ложным, даже, если звучало из её уст непосредственно. Но, вместе с тем, она – ценный научный сотрудник, биолог, чьи знания оказались востребованы настолько, что её включили в состав экспедиции, возвращение которой было под ну очень большим вопросом. Её знания запросто могли помочь нам выжить на этой планете. И под «нами» я подразумеваю не только тех, кто сейчас тут. Если прилетевшая за нами «Атлантида» решит оставить тут передовой форпост, то им начинания Аньки тоже будут полезны. Хотя бы, на первых порах, если с сотрудниками форпоста не прибудет более квалифицированный научный персонал.

Потому я со спокойной душой и чистой совестью спустя положенное время проверял наличие пульса у нашего биолога, тело которой извлекал из саркофага. Раневой канал на груди затянулся, что неудивительно. Значит, вместе с ним артефакт восстановил и мягкие ткани внутри: лёгкое, плевру, сосуды, сердце. Фантомными несуществующими болями Анька ещё помучается какое-то время (не каждый день в тебя стреляют, вынося сердечный аппарат на хер): для психики не самое простое в забывании. Но жить будет. Что хорошо.

Помощь помощью, но ни Ленка, ни Юлька не нашли в себе сил оставаться с нами дольше, когда на лагерь опускалась ночь. Оно и понятно: и без того вымотанные физически и буквально изнасилованные морально девчонки пережили такое, от чего и подготовленный человек часто лишается здравого рассудка. Их начало вырубать спать, как только диск светила начал касаться верхушек деревьев на закате. До наступления темноты они ещё держались, но как только последний луч на заходе полоснул по ночному небу и полушарие планеты полностью погрузилось во тьму, обе наши малышки поспешили оставить нас и укрылись в здании медсанчасти. По обеим было видно: близкое соседство с покойниками – не то, о чём они мечтали, представляя свою дальнейшую жизнь и карьеру.

Помещённые в саркофаг жертвы не спешили восставать собственноручно. Даже, когда запрограммированный на открытие артефакт раскрывал свои каменные объятия и выпускал пострадавших из недр, редко кто мог самостоятельно открыть глаза, не говоря уже о физической активности. Даже раненых пришлось поднимать на руках и переносить в лазарет на носилках. Про воскрешённых и говорить нечего. Наш вид может пользоваться благами этого устройства, но оно не на сто процентов адаптировано под нас. После использования какое-то время за пациентом наблюдается нездоровое коматозное состояние, проходящее, в подавляющем большинстве случаев, самостоятельно.

Невзирая на это, работа над телами боевиков люсианского союза происходила под чутким надзором полковника Мигунова и в сопровождении взвода бойцов. Как только кто-то из мертвецов, в определённый момент времени переходящих в разряд военнопленных, возвращался к жизни, его бессознательное тело с заботливостью психиатра пеленалось в изобилии отмерянную верёвку. Уже связанных, боевиков относили в отрытую за эти сутки земляную тюрьму по типу зиндан.

Полковник решил, что лучше один раз потратить людские человеко-часы и соорудить более или менее надёжное узилище, чем потом ловить беглецов по всей планете. Из всех известных ему способов лишения свободы, начиная от привязывания к столбу и заканчивая разрезанием сухожилий на ногах, офицер избрал зиндан. Военнопленных ещё, быть может, пришлось бы куда-нибудь транспортировать, а зиндан, при необходимости, можно просто засыпать. Вместе с теми, кто в нём сидит.

Наши, зная, для каких целей отрывается сооружение, расстарались на всю катушку. Копали глубже, брали больше, кидали дальше. Пока летело – отдыхали. По итогу привлечения всех незадействованных на иных работах личный состав соорудил злую яму глубиной несколько метров. Отвесные стенки и не слишком крепкий грунт не оставляли шансов выкарабкаться даже свободному узнику. Про связанных и говорить не приходится. Для надёжности «Звезда» назначил караул возле тюрьмы и под страхом расстрела без суда и следствия запретил бойцам покидать посты под любым предлогом, кроме смены.