Старгородские Тайны

Раз за разом доставали мы из особых коробочек то гномье войско, то эльфийское, то гоблинское, и в набег на лукоморцев отправляли. И драконов в бою применяли. И диковинных, с гору величиной, двухвостых зверей, слонами прозываемых. И древнюю птицу Рух. И гномландских великанов-ётунов. И многих иных, чьи названия я и не запомнил. (Если кому любопытно – у Севки спросите, он у нас обо всякой нечисти осведомлён.) Но, каким бы ни был враг, ему неизменно удавалось одолеть защитников княжества нашего. А мы всё больше склонялись к выводу, что причина неудач где-то в самом войске лукоморском заключена. Но и только. Найти слабину никак не удавалось.

К вечеру третьего дня приставленный к нам Чанг перестал улыбаться. Оно и понятно. Мы с Севкой в очередь работали. Сначала дружок мой гномьи заклинания разбирает и на наш язык переводит. А потом я их с известными мне наговорами сличаю и несуразности какие-нибудь пытаюсь найти. Пока один из нас занят, второй отдыхает, или чем посторонним занимается. Я, к примеру, книги читаю, а Севка всё подряд пересматривает от оружия, до картин. А старый тролль неотлучно при нас находится, без сна и отдыха. Тут кто угодно не сдюжит.

Наконец, около полуночи Чанг сдался. Не мог он больше в кладовую за живой водой для нас бегать, сил никаких не было. Оставил нам ключ, а сам спать завалился и захрапел тут же.

Ну, с этой неприятностью и напарник мой теперь легко справляется. Севка быстро наговор прошептал, тролля замолчать заставил и за водой побежал. А я новое вторжение стал готовить. Решил для врага такое слабое войско собрать, с каким победить никак не возможно. Посмотрим, если и тут лукоморцы уступят, значит и впрямь дело нечисто.

Я уже оба войска расставил. И атакующее, троллье – малочисленное, обычным оружием оснащённое, и наше, в три раза большее и змеями огнедышащими усиленное. Пора было их живой водицей окропить и сражение начинать, а Севка всё не возвращался. Не случилось ли с ним чего? Уж, кто-кто, а дружок мой неприятности на свою рыжую голову всегда находить умел!

С сожалением оторвавшись от созерцания поля боя, долгожданную победу лукоморцам обещавшего, я направился к двери. Необходимо отыскать Севку, пока он не навлёк на нас настоящей беды. Такой, по сравнению с которой упыри боярина Тырина безобидными шутниками покажутся.

Стараясь не производить ненужного шума, я дверь отворил и в переход выглянул. Рыжего недотёпы там, как я и предчувствовал, не оказалось. Но и стражников тоже. И это оставляло надежду слабую, что все ещё одними моими напрасными волнениями обойтись может. Всё так же осторожно я направился к кладовке. Но, не дойдя десятка шагов, почувствовал, что Севку там не найду. И точно, кладовка была заперта, и свечи внутри неё, насколько возможно в узкую щель рассмотреть, не горели. Не удивлюсь, если дружок мой сюда и не заходил.

Почти бегом я завернул за угол и в отхожее место наведался. Там Севки тоже не случилось и, судя по запаху вполне сносному, не было уже давно. (Прощения просим, если от таких подробностей кого покоробило). Где же он, бестолочь, шляется?

С каждым шагом теряя терпение, а вместе с ним и осторожность, я ринулся по коридору. Все встречные двери я дёргал за ручки, все тёмные закутки внимательно осматривал, ко всем непонятным звукам прислушивался. Ничего. Пусто, тихо. И очень тревожно. Был бы у меня сейчас отвар перунова корня, каким нас бабка Милонега угощала, я бы Севку мигом отыскал. А так, разве угадаешь, куда его занести могло?

Постой, постой! Очень даже можно угадать. Нужно только определить, не творится ли по близости чародейства какого. И там, где это волховство происходит, Севка наверняка и отыщется.

Теперь, когда я знал, что именно нужно искать, поиски продвигались гораздо быстрее. Я всеми своими чувствами осматривал, прослушивал, обнюхивал и прощупывал огромное здание. Терем княжеский спал. А те немногие, кто ещё бодрствовал, простым и понятным человеческим занятиям предавались. Беседовали, читали, играли в дурня, пили брагу, м-м-м… это… ну, скажем, миловались. И лишь в одном, самом дальнем углу терема творилось чародейство, причём, вовсе не слабое. И творилось открыто, без опаски.

Что ж, я милого узнаю по походке. Уже не сомневаясь, чьих шаловливых рук и беспокойного ума это заслуга, я заспешил на огонёк. И в ожиданиях своих не обманулся. В угловой клетушке за незапертой дверью, да ещё и спиной к ней, (Нет, какой он всё же беспечный! Будто у себя дома расселся!), пристроился Севка. Я распахнул дверь с твёрдым намерением всё, что я о нём думаю, немедленно высказать. А слов, пока я носился, сломя голову, по переходам и напарника своего выискивал, накопилось немало. И только опасение всех в тереме перебудить не позволило мне прямо с порога начать глотку надрывать.

– А, Емеля! Хорошо, что ты пришёл! – обернулся ко мне Севка с таким невинным и счастливым выражением лица, какое бывает у ребёнка, получившего на праздник обещанного петушка на палочке. – Я тебе сейчас такое покажу…

– Это я тебе покажу!