Старик и ящер (СИ)

Точно так же говорил ей ящер, обещая все сокровища земли, и слова озерного бога не тронули Эйзу. Однако она поняла, что так просто тот ее не отпустит, и попыталась схитрить.

– Твое предложение весьма заманчиво, добрый господин. Но я пришла сюда не с пустыми руками. Хозяйка леса сказала мне, что я должна отдариться другим его господам, и я принесла с собой золото и самоцветы, волшебные амулеты и зеркала – о, таких зеркал ты в жизни своей не видывал, даже если живешь многие столетия. Но все они остались на берегу: я боялась утонуть, спустившись с ними в воду. Позволь я выйду и принесу их, а затем вернусь к тебе и мы сочетаемся браком.

Некоторое время озерный царь глядел на нее с подозрением, словно пытаясь разгадать обман. Затем улыбнулся сладко и произнес:

– Зачем же ждать, милая девица, если ты согласна. Иди ко мне, будь моей, и ты никогда ни в чем не станешь нуждаться.

С этими словами он схватил ее в объятия и поволок на пуховое ложе. Эйза попыталась вырваться, но озерный бог был неизмеримо сильнее нее. Руками удерживая ее локти, он яростно целовал ее шею и грудь, коленом развел бедра, и Эйза увидела как растет на глазах красный детородный орган, будто единственная живая часть на мертвенно-бледном теле. Предчувствие беды говорило ей, что, как только этот орган войдет в нее, она станет госпожой озера и не сможет больше выйти на поверхность. Не сможет найти Синюю звезду и принести умирающему ящеру. Не сможет вернуться к отцу, не сможет слушать сказания Атры, не сможет увидеть, как закатный свет кровью катится по стенам лабиринта. По неясной причине это было ей дороже, чем все озерные сокровища, и Эйза закричала, вцепившись зубами в плечо царя.

Тотчас крупная птица вспорхнула словно из ниоткуда, издавая душераздирающие вопли. Она вцепилась когтями в лицо озерного бога и пыталась выклевать ему глаза. Пытаясь стряхнуть птицу, тот отпустил Эйзу, и она, не задерживаясь ни мгновения, стала грести к поверхности. Только увидев, что она сбегает, юноша перестал обращать внимание на птицу и ринулся за неудавшейся невестой, но Эйза прибавила ходу, и вскоре голова ее оказалась над водой. Тотчас вернулся холод, тьма и тишина опустились на глаза и уши, но больше не могли испугать ее. Поспешно выбравшись на берег, схватив одежду, Эйза помчалась к указателю, уверенная, что так далеко на сушу озерному богу не выбраться. Только оказавшись у воткнутой в землю палки, она смогла перевести дух. Стояла некоторое время с бешено колотящимся сердцем, неотрывно глядя на озеро: не покажется ли ее преследователь мертвенной тенью, не бросится ли в погоню. Но озерная гладь была неподвижна, будто самое совершенное зеркало, лишь крик, полный отчаяния и злобы, донесся из-под воды.

Убедившись, что погони не последует, Эйза надела тунику и плотнее завернулась в плащ, спасаясь от холода. Так она сидела некоторое время, пока кровь согревала окоченевшее тело. С удивлением обнаружилось, что тварь, царапающая ее шею, исчезла, будто и вправду не могла дышать под водой. Эйза слабо порадовалась этой новости и готовилась было встретить рассвет, как со стороны озера раздался яростный крик и большая птица вспорхнула из воды – та самая, что бросилась на незадачливого жениха. Эйза хотела было крикнуть слова благодарности, но птица сама направилась к ней, подлетела сзади и уселась на плечи так, чтобы ее не было видно. Острые когти привычно оцарапали истерзанную шею.

– Спасибо, что позволила мне выбраться, – осторожно сказала Эйза. Былая радость улетучивалась с каждым мигом.

Так они сидели до рассвета, каждая на своем месте, словно вросли в землю, и лишь первые лучи желтовато-белого солнца смогли вывести их из оцепенения.

Эйза поднялась, подобрав нелепый амулет, сунула его за пояс и побрела на юг, надеясь, что к полудню покажется лес.

… Колдунья встретила ее на закате. Уставшая, едва переставляющая ноги Эйза, только выйдя к избушке, опустилась на траву и застыла. Ведьма протянула руку, словно подзывая кого-то, и птица, сидевшая у Эйзы на шее, снялась с места и перелетела на руку хозяйки.

– Как тебе мой провожатый, пригодился? – спросила она лукаво.

– Пригодился, матушка, – отвечала Эйза. – Пуще самых сильных амулетов пригодился.

Перестав улыбаться, ведьма подошла к гостье и положила руки ей на голову. Слова, которые, как Эйзе казалось, она уже слышала, зазвучали над опушкой:

– Я выдавлю твои глаза и дам тебе орлиные, чтобы видеть под водой и под землей. Я сварю твое мясо и дам тебе плоть из сырой земли, чтобы семя, брошенное в нее, прорастало. Я сломаю твои кости и дам тебе хребет из железа, чтобы ни камень, ни плеть, ни самая тяжелая ноша не надломили его. Я сорву твою кожу и дам тебе роговую, которой ни жар, ни холод не будут страшны. Я вылью твою кровь и пущу по жилам ртуть, чтобы силы, несущие беду, бежали от тебя в страхе.

Эйзе хотелось усмехнуться и сказать, что злые силы почему-то не спешат в страхе бежать с ее дороги, но время было неподходящее, и она промолчала.