Старик Хоттабыч

– Печаль и тоска терзают моё старое сердце, о благородный спаситель джиннов, – тихо произнёс как-то Хоттабыч, когда величественный закат окрасил в ровный розовый цвет тихие вечерние воды Москвы-реки. – Мне не дают покоя мысли о моём бедном пропавшем брате, об ужасной и безвыходной его судьбе. И чем больше я думаю о нём, тем больше я склоняюсь к тому, чтобы как можно скорее отправиться на его поиски. Как ты смотришь на это, о мудрый Волька ибн Алёша? И если ты к этому моему решению относишься благосклонно, то не угодно ли будет тебе осчастливить меня и разделить все радости и невзгоды этих поисков?

– А где ты собираешься искать своего брата? – деловито осведомился Волька, привыкший уже спокойно относиться ко всяким, самым неожиданным, предложениям Хоттабыча.

– Помнишь ли ты, о Волька, я уже рассказывал тебе на самой заре нашего столь счастливого знакомства, что Сулеймановы джинны бросили его, заточённого в медный сосуд, в одно из южных морей. Там, у берегов знойных стран, и надлежит, конечно, искать Омара Юсуфа.

Возможность отправиться в путешествие по южным морям пришлась Вольке по душе.

– Ну что ж, – сказал он, – я согласен. Я с тобой обязательно поеду. Куда ты, туда, как говорится, и я. Хорошо бы ещё… – Тут Волька замялся.

Но повеселевший Хоттабыч подсказал ему:

– …захватить с собой нашего превосходного друга Женю ибн Колю? Так ли я тебя понял, о добрый мой Волька ибн Алёша?

– Угу!

– В этом не могло быть и тени сомнения, – сказал Хоттабыч.

И тут же было решено, что экспедиция по розыскам несчастного брата старика Хоттабыча отправится в путь не позже чем через два дня.

Но если вопрос о сроках отбытия в путь не вызвал споров, то совершенно неожиданно обнаружились довольно серьёзные разногласия по вопросу о том, какими средствами передвижения пользоваться во время экспедиции.

– Полетим на ковре-самолёте, – предложил Хоттабыч. – Мы все на нём прекрасно уместимся.

– Не-е-ет, – решительно возразил Волька, – на ковре-самолёте я больше не ездок. Слуга покорный! С меня за глаза хватит прошлого полёта. Не хочу я больше мёрзнуть, как собака!

– Я обеспечу вас тёплой одеждой, о благословенный Волька. А если вам будет угодно, посреди ковра будет всё время гореть неугасимый большой костёр, и мы сможем греться у него во время полёта.

– Нет, нет, нет! – отрезал Волька. – О ковре-самолёте не может быть и речи. Давай лучше поедем до Одессы поездом, а из Одессы…

И Волька развил план поездки, безропотно принятый Хоттабычем и с восторгом одобренный Женей, которому он через какие-нибудь полчаса был изложен во всех необходимых подробностях.

XLI. «Давайте останемся»

На вокзал наши путешественники прибыли почти без приключений. А если не считать того, что произошло при посадке в автобус, то и вовсе без приключений. Случилось же при посадке в автобус вот что. Уже и Волька и Женя с трудом, правда, но влезли в переполненный автобус, уже Хоттабыч занёс ногу на подножку автобуса, чтобы последовать за ними, когда из раскрытого окошка высунулся кондуктор и властным голосом произнёс:

– Граждане, мест больше нет! Автобус отправляется!

Так как его слова не произвели никакого впечатления на старичка в канотье, то он специально для старичка в канотье добавил:

– Давайте останемся, гражданин!

Старичок посмотрел на кондуктора с изумлением, убрал ногу с подножки и растроганно промолвил:

– Если тебе это доставит удовольствие, о господин мой, то я это только сочту за честь, хотя и очень спешу на розыски моего несчастного брата.

Кондуктор, успевший к этому времени дать сигнал отправления, вдруг совершенно непонятным образом очутился на мостовой рядом с учтиво поклонившимся ему стариком в канотье и с ошарашенным видом проводил глазами автобус, быстро скрывшийся за поворотом.

– Я осмеливаюсь выразить глубочайшее убеждение, о почтеннейший незнакомец, что мы с тобой чудесно проведём здесь время, пока прибудет следующий автобус, – вежливо обратился Хоттабыч к оцепеневшему кондуктору.

Но тут кондуктор опомнился и с пронзительными воплями ринулся вслед за своей осиротевшей машиной.

– Остановите! – кричал он, проворно семеня ногами и придерживая обеими руками бренчащую серебром и медяками тяжёлую сумку. – Остановите автобус, граждане!..

Хоттабыч, поражённый странным поведением кондуктора, с интересом посмотрел ему вслед, а потом, когда тот скрылся за поворотом, где стоял задержанный Волькой автобус, легко нагнал его и даже успел взобраться в машину раньше кондуктора.

Вскоре автобус тронулся в дальнейший путь, и Хоттабыч, наклонившись к своим друзьям, зашептал им, неодобрительно поглядывая на всё ещё не пришедшего в себя кондуктора: