Старик с обочины

Громких разговоров за столом не вели, ели молча, либо переговариваясь вполголоса. Священное право повышать голос в «ресторане» было только у Пельменя и тот им сегодня воспользовался:

– Эй, Бармалей!

– Ну? -поднял голову мрачный, заросший недельной щетиной охотник, сидевший в тёмном углу.

– Свинина заканчивается. Полтуши осталось.

– Все крысоловки твои сломались, что ли?

– Хохмить в «раю» будешь. -невозмутимо парировал Пельмень. -На Райке. Когда промышлять пойдешь?

– Завтра с солнышком. -проворчал Бармалей.

– Подсуетись, родимый. Не то мужики опять на вегетарианскую диету сядут. Взвоют, когда наварю им морковки…

– А что я – один тут с автоматом?

– Батон и Дырявый, похоже, сгинули. Колотун с двумя новичками… Памперсом и… ну, как его… тоже, как видно не вернутся. Про Носка уж не говорю, царство небесное. Вы, охотники, хоть бы молодняк себе в ученики брали.

– Ага, -оскалился Пельмень, -вот, к примеру, сосунка этого. Хы!

Он указал кружкой на Старика.

– Я бы не пошёл к тебе в ученики. -добродушно ответил Старик. -Не люблю тех, кто зверушек изничтожает. По-моему это следствие искалеченной психики. Наследие тяжелого детства: родители в угол ставили, одноклассники булочки отбирали.

Бармалей полиловел и сжал кулаки.

– Э, э! -предостерегающе помахал мятым половником Пельмень. -Поспокойнее за столом, Бармалей. А ты, Старик, не зарывайся, знай место. Завтра четверг, новосёлов опять к нам через ворота выведут, так что вполне можно из них кого-то присмотреть, не все же – мусор. Давай, Бармалей, воспитывай смену, а то, не ровен час, сожрут тебя зайцы, мы без твоих поставок исхудаем…

Обедавшие заржали.

– Типун вам всем на языки, трепачи. -от души пожелал Бармалей, допил отвар и вышел.

– Что точно – то точно, на рожон лезть не надо. -прошептал Старику сидевший рядом Тихоня, -Особенно с Бармалеем цапаться – гнилой мужичонка, даром что охотник. Вы поели?

Мысленное досье на Тихоню

Тихоня – рабочий, бывший студент, в Зону ушел с пятого курса физфака ХамГУ. Причины ухода скрывает очень тщательно, но явно они не криминальные. Неуёмный любитель повыпендриваться своими знаниями и порассуждать на отвлеченные философские темы. За этот выпендреж его несколько недолюбливают «курортники». Но в целом парень неплохой. Все еще верит в то, что жизнь каким-то чудом изменится. На «курорте» кое-как сводит концы с концами. Живет на подачки от других обитателей Черново, весь в долгах. С кредиторами всегда честно рассчитывается, но тут же влезает в новые долги. В глубине Зоны бывал, но никогда не рисковал этого делать один, только в группах. Профессионалы же, как известно толпами не бродят, и никто из них не соглашается брать его напарником: -«На что мне эдакая обуза?»

Старик удивленно кивнул.

– По-моему, в Зоне все «на ты». -заметил он.

– Конечно. Но у меня машинально вырвалось, когда вас вспомнил. Лет пять назад вы выступали на открытии студенческой научной конференции университета. Преподаватель с исторического факультета?

– Да.

– А я учился на физическом.

– Надо же, -поразился Старик, -тесна Зона.

– Довольно. Тут категорически не принято расспрашивать о причинах ухода. Если человек захочет сам расскажет. Не пожелает – его право. Но всё-таки я поражён, что вижу вас здесь…

– Есть причины. -неохотно сказал Старик. -Как-то неудобно получается, «тыкать» в ответ на ваше «вы» не могу, давайте уж до конца следовать здешним традициям.

– Хорошо. Каковы ва… твои планы, Старик?

– Хочу сходить с Боровом на торг, если возьмёт.

– А, ну это на сегодня. Я тоже буду носильщиком. А вообще?

– Трудно сказать на третий день новой жизни.

– На «курорте» кроме нас нет людей с высшим образованием. -вздохнул Тихоня. -Даже с неоконченным, вроде моего. Если честно, я очень обрадовался, увидев ва… тебя. Не представляешь, до какой степени хочется поговорить с понимающим человеком. Где поселился?

– Вон в том доме.

– Там свободные лежбища есть?

– Четыре

– Можно перебраться?

– Да пожалуйста, если никто не возразит. -пожал плечами Старик.

– Кому там возражать? Значит, решено – вечером переселяюсь. А то, знаешь, живу вместе с охранниками, а они придут со смены, завалятся и храпят, словно слоны. Ну, так до вечера?

– Бывай!

Когда Старик вышел из за угла дома Борова, тот, злобно бурча под нос, обшаривал крыльцо.