Старики и Бледный Блупер

В конце сборочной линии над древесным костром в черном чугунном горшке кипит налитый доверху гудрон. Запах от него как от горячей дороги. Когда его помешивают, на поверхности лопаются пузырьки. Орудуя тыквенным черпаком, полным горячего гудрона, старуха в залатанном свитере с надписью UCLA Bruins, заливает верхушку банки из-под коки, потом ставит банку верх дном и заделывает зазоры в отверстии вокруг бамбуковой рукоятки. Она похожа на волонтершу из торговой палаты, окунающей в сахар яблочные цукаты на окружной ярмарке. Она кладет готовую самодельную гранату на бок, чтобы остыла.

Перед самым обедом детишки собирают гранаты и уносят их в маленьких плетеных корзинках, где они лежат на соломенной подстилке как пасхальные яйца. Детишки спешат разнести боевые луудан по бойцам чиенси на замаскированных оборонительных позициях вокруг деревни.

В полдень, когда солнце палит немилосердно, прибывает обед на хребте фыркающего черного буйвола, которого приводит восьмилетняя девчонка. Девчонка управляет массивным монстром, тащит его за собой, сомкнув пальцы на тяжелом латунном кольце, продетом через нос буйвола. Когда буйвол мешкает или сбивается с курса, погонщица карликового роста резко шлепает животное ладошкой по носу.

Когда мы начинаем разбирать обеденные узелки из двух огромных глиняных горшков, висящих на буйволе по бокам, ко мне подходит Боеболка, здоровается и улыбается. Теперь-то я ему полюбился — наверное, потому что я единственный взрослый человек в деревне, который находит время, чтобы поиграть в игры с ним и детишками.

Мы передаем по цепочке маленькие деревянные плошки и ждем своей очереди получить порцию горячего риса, который раскладывают жестяной кружкой.

Снаряд разрывается на палубе в миле[230] от деревни. Мы не обращаем внимания. Обычный недолет. Просто бравые пушкари играют в свои дурацкие игры.

Темно-серые клубы дыма взметаются над лесом в двух сотнях ярдов[231] к востоку отсюда, затем доносятся приглушенные разрывы. Это заградительный и беспокоящий огонь. Американцы и солдаты их марионеточной армии выпускают снаряды наобум по районам, в которых по донесениям разведки отмечены передвижения войск. Очередная дурость Длинноносых, ни вреда от них, ни толку, разве что неразорвавшихся снарядов прибавится, чтоб оружие луудан делать, да Товарища Ящерицу подразнят.

Падают снаряды. И снова падают снаряды.

На соседнем овощном поле появляется Дровосек. Он щурится, прикрывает глаза от солнца мозолистой рукой. Он отдает приказ, и сразу же женщины и мужчины в поле бросают свои сельскохозяйственные орудия и вытаскивают тюки из черного полиэтилена из-под воды. В полиэтиленовых тюках — оружие.

В деревне кто-то колотит штыком по снарядной гильзе.

На гранатном заводе женщины собирают миски с недоеденным рисом и вываливают рис обратно в глиняные горшки.

Командир Бе Дан и Бодой Бакси ди-ди по дамбе. Дровосек с командиром Бе Даном неслышно, но оживленно совещаются, и на этот раз их совещание не завершается яростным конфликтом мнений.

Глядя на то, как серые клубы дыма с буханьем возникают в лесной гуще, мы рассуждаем о том, что время от времени марионетки-арвины любят разразиться парой-тройкой снарядов без каких-либо особых причин — разве что потому, что занервничали, а шум поднимает боевой дух.

Однако эти снаряды явно выпускаются без намерения что-либо поражать, будь это хоть призрачные батальоны Вьетконга, это и не пристрелочные выстрелы. Все снаряды бьют в одну и ту же точку, плотно, не по площади. Люди гибнут при стрельбе по площадям, а при плотной стрельбе опасность поражения невинных прохожих сводится до минимума.

Генерал Клыкастый Кот — продажный чиновник, конечно, но дела ведет честно. Генерал Клыкастый Кот палит из своих ржавых старых пушек, выполняя условия контракта с Дровосеком. Летящие сюда снаряды — предупреждение.

Командир Бе Дан, Дровосек и Бодой Бакси разбегаются по дамбам в разных направлениях. Сонг куда-то пропала.

— Трук Тханг! — вопит беззубый старикан, что пилит снаряды. — Трук Тханг! Трук Тханг!

И он не ошибается. В небе полным-полно вертолетов. Саранча-убийца летит, вооружены до зубов, ганшипы и транспортные вертолеты, которые жужжат высоко в небе, не торопясь, выжидая, когда стихнет огневой вал артиллерии. Можно не сомневаться — командиры рот сейчас выкрикивают в трубки раций всякие неприличные слова, спрашивая, что за тупорылый сучонок открыл огонь на десять минут раньше времени, и что за тупорылый сучонок продолжает палить лишние десять минут.

Все бегут кто куда. Деревенский гонг бумкает, басовито резонируя, оповещая всех о нападении.

Я не двигаюсь с места. Джонни-Би-Кул машет на прощанье и уносится прочь, чтобы позаботиться о своем буйволе. Моя нога все еще плоховато действует из-за ранения, которое я получил на боевом задании. Топать я еще могу, но вот когда приходится бежать, я перемещаюсь неуклюже, медленно и неловко. Укрытий на чеках нет. Мне совсем не хочется, чтобы ганшипы застали меня на открытом месте.