Старина четвероног

Выйдя из кабины, я забрал спальный мешок, положил возле ящика с рыбой на ледяной пол и попытался уснуть. Но глаза не могли оторваться от ящика. Никто не заставил бы меня повернуть назад! Это мой целакант. Мысленно я перебирал все, что услышал на острове, особенно рассказ Ханта. Будто кусок мозаики лег на свое место в общую картину моей многолетней работы в этой части света. Удивительная история....

В западной части Индийского океана, там где он омывает Восточную Африку, а также Мадагаскар и другие острова, сплошь и рядом у самого берега встречаешь большие глубины. Лишь кое-где глубина шельфа возрастает плавно, чаще всего могучие скалы круто обрываются в абиссаль, и прозрачный, приятно голубой или зеленый цвет воды сменяется зловеще черным. Профиль дна этих мест, составленный при помощи Эхолота, чрезвычайно интересен, так как повторяет в миниатюре все основные черты строения дна океана.

Почти все жители здешнего приморья издавна занимаются мореходством и рыбной ловлей; это связано с влиянием арабов, которые проникли на юг так давно, что начало их путешествий не поддается датировке. Повсюду в той или иной форме известен крючковый лов. Так как большая прозрачность воды затрудняет успешный лов, рыбаки предпочитают сравнительно глубокие места, 100—200 метров. Имея хорошую снасть, можно справиться с трудностями глубоководного крючкового лова и сделать его рентабельным. Но когда вы видите, какими примитивными снастями работают африканцы, то невольно удивляетесь, как может такой лов себя окупить. Грузилом обычно служит обломок коралла величиной с голову человека. Иногда запасают до десятка таких грузил. Специальный узел позволяет на определенной глубине сбросить обломок для того, чтобы не тащить тяжелый груз наверх. Другие предпочитают обходиться двумя- тремя грузилами и каждый раз поднимать их на поверхность, хотя на то, чтобы вытащить одну рыбу и снова забросить снасть, уходит и двадцать минут, и больше.

На глубине 100—200 метров вода заметно холоднее, чем у поверхности, и часто рыбы этих слоев отличаются от тех, которые преобладают наверху. В прибрежных водах Кении африканцы, перенявшие у японцев приемы лова, добывают рыбу, которая кажется совсем необычной для тропических широт.

Жители Коморских островов, видимо, издавна ловят крючковой снастью на большой глубине. Во всяком случае, об этом свидетельствует опрос местного населения; но надо быть осторожным в оценке таких данных, потому что туземцы Восточной Африки не очень уверенно ориентируются во времени. Что уже случилось, то прошло и забыто. Мы часто затруднялись выяснить, что случилось на прошлой неделе, а что в прошлом месяце или году.

Коморские острова отличаются оригинальной структурой. Ниже уровня моря их цоколь круто обрывается вниз, часто под углом 60—70 градусов, так что большие глубины начинаются у самого берега; исключение представляет остров Майотта, который с запада огражден рифом. Для лова не надо выходить далеко, а это — огромное преимущество, так как с подветренной стороны можно заниматься рыбной ловлей даже во время сильных ветров, дующих здесь большую часть года.

Коморяне от природы не отличаются большой энергичностью. Жителей Анжуана считают еще сравнительно деятельными, а вот на Мохели, например, где особенно свирепствуют болезни, население чрезвычайно апатично. Это сказывается и в степени интереса к рыболовству; поэтому не удивительно, что целакант был пойман на Анжуане.

Коморяне берут крючковой снастью хорошо известных рыб: например, крупных морских судаков, губанов (местные виды), вездесущих Ruvettus — длинную змееподобную рыбу со своеобразной чешуей, Ruvettus очень жирная рыба, кое-где она пользуется дурной славой, утверждают, будто ее жир действует как сильное слабительное - и даже ядовит. Употребление ее в пищу в самом деле приводило к заболеваниям, иногда к смерти. А вот на Коморах она ценится, и ее едят без вреда. Напомню, что у целаканта тоже очень жирное мясо.

К концу декабря 1952 года листовки, привезенные в октябре Хантом, были по приказу губернатора распространены на всех островах архипелага, так что многие островитяне знали (хотя, возможно, отнеслись к этому с недоверием), что за одну-единственную рыбу можно получить огромную сумму — 50 тысяч колониальных франков.

Мне передавали, что даже некоторые чиновники-европейцы читали листовку недоверчиво, а то и с усмешкой. Один ученый, прибывший на Коморы с Мадагаскара, когда ему показали листовку Ханта (он ее мог увидеть еще на Мадагаскаре), отнесся к ней без всякого интереса...

Вечером 20 декабря Ахмед Хуссейн из Домони, деревушки на юго-восточном побережье Анжуана, вышел вместе с другом на лов. Сначала они возле самого берега осмотрели плетеные ловушки из пальмовых листьев и вытащили из них мелких рыбешек, которые служат наживкой. Затем отошли подальше и забросили длинные лесы.. По словам Ханта, глубина здесь была около 40 метров [15] .