Старина и новь Магриба

И он выводит очередную руладу, лихо заворачивая на крутом вираже горного серпантина. Переведя дух, мы не торопимся возобновить беседу, но наш водитель этого как бы не замечает.

— А вот вы тоже говорите по-арабски, хоть и не марокканцы, — берет он инициативу в свои руки. — Наверное, вы мусульмане. Всякий, кто говорит по-арабски, должен быть мусульманином.

Мы убеждаем его, что это не так, но Нашит не верит нам. В этот миг яркий луч солнца, прятавшийся за поворотом, буквально пронзает ветровое стекло, и Нашит, даже подпрыгнув от радости, издает что-то вроде боевого клича и прибавляет скорости. Природа родных мест, ее краски и запахи, возникающие то слева, то справа от дороги прекрасные виды гор, холмов, долин с оливковыми рощами, виноградниками и золотящимися в зелени садов апельсинами действуют на него, судя но всему, опьяняюще.

Сказанное Нашитом довольно примечательно. Марокканские арабы (особенно интеллигенты), как правило, не ограничиваются констатацией того, что они арабы, но почти обязательно добавляют, что в Марокко не имеет значения, кем быть — арабом или бербером. В известной мере сейчас это так и есть. И тем не менее все обстоит гораздо сложнее. На протяжении всей истории Марокко со времени прихода сюда арабов в VII в. происходит непрерывный процесс арабизации берберов. Крупные города и деревни западной части страны заселены в основном арабами или смешавшимися с ними арабизированными берберами, в том числе полуарабизированными, то есть воспринявшими арабский язык, но сохраняющими также и свой. Поэтому очень трудно точно определить, сколько в Марокко арабов и сколько берберов, тем более что можно встретить и тех, и других в любом районе. По словам известного берберского деятеля Махджуба Ахардана, «все марокканцы — берберы» и в 15 километрах от Рабата, в племени земмур, арабского языка не знают. Он повторяет мнение французского ученого О. Бернара о том, что в Магрибе «нет арабов, а есть лишь берберы на разной стадии арабизации».

Называют разные цифры. Из них можно заключить, что от 50 до 70 процентов марокканцев — берберы, многие из которых (очевидно, большинство) двуязычны. Родной язык берберов Рифа (на севере страны) — тарифит, а берберов Среднего Атласа — тамазигт. При этом и те, и другие называют себя «имазиген» («свободные люди») и, понимая друг друга, обычно склонны не видеть все же существующих между ними различий в языке. Наиболее же распространенной группой берберов считаются шлехи, говорящие на языке ташелхит и населяющие горы Высокого Атласа, Анти-Атласа и долины реки Сус на юге, но за последнее время поселившиеся также в центре страны. Между ними и берберами Рифа лингвистические различия более значительны, чем между имазигенами.

Очевидно, помимо этих различий, о которых пишут журналисты и рассказывают гиды, есть и другие. Нам пришлось беседовать в Мекнесе с двумя молодыми служащими отеля «Риф». Оба они были берберами и считали родным языком ташелхит. Однако один из них сказал:

— Я — шлех, а мой товарищ — суси (то есть уроженец населенной теми же шлехами долины Сус. — В. А.).

Все это лишний раз говорит о том, что берберская проблема еще недостаточно изучена и связана во многом с непреодоленностью старых племенных барьеров и региональной замкнутости, которые постепенно разрушаются, но еще не разрушились.

Арабы Марокко — не менее сложная этническая общность, чем берберы. Это потомки не только пришедших в Магриб несколькими волнами в VII–XI вв. арабских племен (главным образом осевших на побережье Атлантики племен маакиль), но и части арабизировавшихся берберов, полностью забывших свой язык, андалусских мавров, принявших ислам европейских пленников. Кроме того, среди арабов и берберов Марокко почти всюду живут и говорят на их диалектах темнокожие потомки абидов (бывших рабов) «черной гвардии» Мулая Исмаила, которых к концу его жизни было около 150 тыс. Пестрота этнического состава марокканских арабов дополняется наличием выходцев почти из всех стран арабского мира, в равное время по тем или иным причинам эмигрировавших в Марокко. Нам, «в частности, приходилось сталкиваться с коренными марокканцами, ведущими свое происхождение от пришельцев из Ливана и Алжира.