Старинные рождественские рассказы русских писателей. Сборник

На улице никого не было. Катя прошла ее до угла и наудачу повернула направо. Она не знала, куда идти. Надо было спросить. Но первый встретившийся ей господин был так угрюм, так торопился, что она не посмела. Господин посмотрел на нее из своего поднятого мехового воротника и, не сказав ни слова, зашагал дальше.

Вторым встречным был пьяный мастеровой. Он что-то крикнул Кате, протянул к ней руки, но, когда она в страхе отбежала в сторону, тотчас забыл про нее и пошел вперед, затянув песню.

Наконец Катя почти наткнулась на высокого старика с седой бородой, в белой папахе и в дохе.

Старик, увидав девочку, остановился. Катя решилась спросить его.

— Скажите, пожалуйста, как пройти в Вифлеем?

— Да ведь мы в Вифлееме, — отвечал старик.

— Разве? А где же тот вертеп, где в яслях лежит Младенец Христос?

— Вот я иду туда, — отвечал старик.

— Ах, как хорошо, не будете ли добры проводить и меня? Я не знаю дороги, а мне очень нужно поклониться Младенцу Христу.

— Пойдем, я тебя проведу.

Говоря так, старик взял девочку за руку и повел ее быстро. Катя старалась поспевать за ним, но ей это было трудно.

— Когда мы торопимся, — решилась она наконец сказать, — мама берет извозчика.

— Видишь ли, девочка, — отвечал старик, — у меня нет денег. У меня все отняли книжники и фарисеи. Но давай я понесу тебя.

Старик поднял Катю сильными руками и, держа ее как перышко, зашагал дальше. Катя видела перед собой его всклоченную седую бороду.

— Кто же вы такой? — спросила она.

— А я — Симеон Богоприимец. Видишь ли, я был в числе семидесяти толковников. Мы переводили Библию. Но, дойдя до стиха «Се дева во чреве приемлет…», я усомнился. И за это должен жить, доколе же сказанное не исполнится. Доколе я не возьму Сына Девы на руки, мне нельзя умереть. А книжники и фарисеи стерегут меня зорко.

Катя не совсем понимала слова старика. Но ей было тепло, так как он запахнул ее дохой. От зимнего воздуха у нее кружилась голова. Они все шли по каким-то пустынным улицам, ряды фонарей бесконечно уходили вперед, суживаясь в точку, и Катя не то засыпала, не то только закрывала глаза.

Старик дошел до деревянного домика в предместье и сказал Кате:

— Здесь живет слуга Ирода, но он мой друг, и я войду.

В окнах был еще свет. Старик постучался. Послышались шаги, скрип ключа, дверь отворилась. Старик внес Катю в темную переднюю. Перед ними в полном изумлении стоял немолодой уже человек в синих очках.

— Семен, — сказал он, — это ты? Как ты попал сюда?

— Молчи. Я обманул книжников и фарисеев и темничных сторожей. Сегодня праздничная ночь, они менее бдительны. Вот я и убежал.

— А шуба у тебя чья?

— Я взял у смотрителя. Но это я возвращу. Я еще вернусь. Пусть мучают, но мне надо было пойти, я должен увидать Христа, иначе мне нельзя умереть.

— Но что же это за девочка? — воскликнул господин в очках, который лишь теперь рассмотрел Катю.

— Она тоже идет в вертеп.

— Да, мне надо поклониться Младенцу Христу, — вставила Катя.

Господин в очках покачал головой. Он взял Катю от старика, отнес ее в соседнюю комнату и передал какой-то старушке. Катя еще говорила, что ей надо идти, но она так устала и измерзла, что не очень сопротивлялась, когда ее раздели, натерли вином и уложили в теплую постель. Она уснула тотчас.

Старика тоже уложили.

На другой день через участок и родители отыскали Катю, и смотрители сумасшедшего дома — своего бежавшего пациента. Дитя и безумец — оба шли поклониться Христу. Благо тому, кто и сознательно жаждет того же.

1901

Валерий Брюсов ( 1873–1924 ) Защита. Святочный рассказ

Эту историю рассказал мне полковник Р. Мы гостили вместе с ним в имении наших общих родственников М-х. Дело было на Святках, и в гостиной зашел вечером разговор о привидениях. Полковник не принимал в нем участия, но когда мы остались вдвоем (мы спали с ним в одной комнате), он закурил сигару и рассказал мне следующее:

— Случилось это со мной лет двадцать пять тому назад, а то и более, в середине 70-х годов. Я тогда только что вышел в офицеры. Наш полк стоял в *, маленьком городишке — ой губернии. Проводили мы время, как обыкновенно проводят офицеры: кутили, играли в карты и ухаживали за женщинами.

Среди местного общества резко выделялась г-жа С. — Елена Григорьевна. Собственно говоря, она не принадлежала к местному обществу, потому что прежде жила постоянно в Петербурге. Но, овдовев год назад, она безвыездно поселилась в своем имении, верстах в 10 от города. Ей было лет 30 с чем-нибудь, но в ее глазах, почти неестественно крупных, было что-то детское, придававшее ей неизъяснимую прелесть. Все наши офицеры увлекались ею, а я влюбился в нее, как можно влюбляться только в двадцать лет.