Старлинг Хаус

Поэтому я проводила много выходных, сидя скрестив ноги на матрасе в мотеле вместе с младшим братом и придумывая истории о домах с привидениями, пока мы оба не пугались так сильно, что вскрикивали от звука поворачивающейся дверной ручки в трех комнатах ниже. Я набирала лучшие из них в тайные часы после полуночи, когда Джаспер спал, а мамы не было дома, но никогда никуда их не отправляла⁶. В любом случае, я бросила все это много лет назад.

Однажды я рассказала маме о снах. Она рассмеялась.

— Если бы я читала эту чертову книгу столько раз, сколько ты, мне бы тоже снились кошмары.

На мой четвертый или пятый день рождения мама подарила мне экземпляр Подземелья — одно из старых изданий девятнадцатого века, в обложке из ткани цвета паутины, с серебряным шитьем названия. Книга была подержанной, возможно, украденной, и на внутренней стороне обложки были написаны чьи-то инициалы, но я читала ее столько раз, что страницы уже не сшивались.

Сюжет довольно прост: маленькая девочка (Нора Ли) открывает для себя другой мир (Подземелье), после чего начинаются галлюцинаторные приключения. Иллюстрации тоже не самые лучшие — это серия суровых литографий, которые находятся где-то между жутким и кошмарным. Но я помню, как смотрела на них до тех пор, пока их образы не задерживались на внутренней стороне моих век: черные пейзажи, преследуемые призрачными Чудовищами, бледные фигуры, затерянные среди спутанных деревьев, маленькие девочки, падающие в тайные места под землей. Глядя на них, я чувствовала себя так, словно заглянула в чужой череп, который знал то же, что и я: что за каждой улыбкой скрываются острые зубы, а под красивой кожей мира поджидают голые кости.

Я выводила имя автора кончиком пальца, рисовала на полях своих школьных работ с тройками: Э. Старлинг.

Она так и не опубликовала больше ни одной книги. Она не дала ни одного интервью. Единственное, что она оставила после себя, кроме Подземелья, — это дом, спрятанный среди деревьев. Может быть, именно поэтому я была так одержима ею. Я хотела увидеть, откуда она взялась, доказать себе, что она настоящая. Я хотела пройтись по ее тайной архитектуре, провести пальцами по ее обоям, увидеть, как трепещут на ветру ее занавески, и на мгновение поверить, что это ее призрак.

Прошло одиннадцать лет и сорок четыре дня с тех пор, как я в последний раз открыла эту книгу. Я вернулась домой сразу после похорон мамы, бросила ее в сложенный вдвое продуктовый пакет вместе с половиной пачки Ньюпорта, заплесневелым ловцом снов и тюбиком губной помады и засунула все это глубоко под кровать.

Наверняка страницы уже разбухли и покрылись плесенью; в Идене все гниет, если дать ему время.

Мне до сих пор иногда снится место Старлинг, но я больше не думаю, что это что-то значит. А даже если бы и значило — я бросила школу, подрабатываю в Tractor Supply⁷, у меня плохие зубы и брат, который заслуживает лучшего, чем этот тупиковый городишко, в котором мне не везет.

Мечты не для таких, как я.

Такие, как я, должны составлять два списка: что им нужно и что они хотят. Если ты умен, то первый список должен быть коротким, а второй ты сжигаешь. Мама никогда не понимала этого — она всегда хотела и стремилась, желала, вожделела и жаждала, пока не перестала, — но я быстро учусь. У меня один список, в нем одно дело, и оно не дает мне скучать.

Нужно работать в две смены и обчищать карманы; нужно вводить в заблуждение социальных работников и разламывать пополам замороженную пиццу, чтобы она поместилась в микроволновку; нужно покупать дешевые ингаляторы на сомнительных сайтах и лежать долгими ночами, прислушиваясь к хрипу и шипению дыхания Джаспера.

А еще есть конверт кремового цвета, который пришел из шикарной школы на севере после того, как Джаспер сдал экзамен PSAT, и сберегательный счет, который я открыла на следующий день после его получения и который мне удалось приумножить, используя многочисленные и значительные навыки, оставленные мне матерью, — хитрости, воровство, мошенничество, обаяние, вызывающий и совершенно неуместный оптимизм, — но этого все равно недостаточно, чтобы вытащить его отсюда.

Я считаю, что мечты — это как бродячие кошки, которые уйдут, если я перестану их кормить.

Поэтому я не придумываю истории о Старлинг Хаусе и не расспрашиваю о них других. Я не задерживаюсь, когда прохожу мимо железных ворот, и не смотрю вверх с замиранием сердца в груди, надеясь увидеть одинокий янтарный свет, который, кажется, светит из какого-то большого, незнакомого мира, предназначенного только для меня. Я никогда не достаю пакет с продуктами из-под кровати.

Но иногда, перед тем как заснуть, я вижу черные тени деревьев, поднимающиеся по стенам мотеля, хотя за окном лишь асфальт и сорняки. Я чувствую вокруг себя горячее дыхание Зверей, и я следую за ними вниз, вниз, вниз, в Подземелье.

ДВА

Серый февральский вечер вторника, и я возвращаюсь в мотель после довольно дерьмового дня.