Старое пианино

– На первый раз ограничимся предупреждением, но костер придется загасить, – проговорил он как можно строже.

Тут Ярик пустил в ход все свое профессиональное обаяние, так как до готовности ушицы оставалось всего ничего, рискнул даже предложить денежное вознаграждение за добросердечное терпение на каких-нибудь пятнадцать минут. От взятки неподкупный лесничий отказался, но против дружеского предложения разделить трапезу не устоял. Запах ухи и вид увесистой бутыли оказались действеннее хитрого красноречия или шуршания купюр.

Не прошло и получаса, как веселая компания расположилась за двумя сдвинутыми столами.

– А что, Вася, давно в лесничестве работаешь? – расспрашивал Ярослав инспектора, подливая водку в пластмассовые стаканчики. – На такой работе небось не разживешься. Понятно – романтика, красота, зверушки всякие… Только одной романтикой сыт не будешь. Верно я говорю?

– Верно, – с готовностью кивал пьяненький уже Василий. Теперь с его простодушного лица не сходила блаженная улыбка. – Все ты верно говоришь, дружище. Денег здесь не заработаешь. Я в заповедник за другим пришел. И не ошибся, не подвела меня интуиция. Я ведь не простой служака, а натуралист, если хотите знать. – Он подался к собеседникам и понизил голос: – Слушайте, братцы, что я вам по секрету скажу: есть в здешнем лесу кое-что особенное, помимо романтики… только тсс… – он приложил палец к губам, озираясь по сторонам с пьяной опасливостью, – расскажете кому – засмеют. Нас здесь инспекторов пять человек, у каждого свой участок, и все знают про это «особенное». Только мы сговорились помалкивать. Неохота прослыть кандидатом в психушку. Потому как люди не дойдут своими штампованными мозгами, что именно лес может открыть сокровенное. Здесь квинтэссенция природных сил, здесь они проявляются и даже обретают зримый облик, и чтобы понять это, надо вот так, как я, определенное время пожить в лесу.

Он откинулся на спинку стула и с довольным видом оглядел слушателей.

Взгляд Максима невольно затерялся в сумрачной утробе леса, слова Василия навели на собственные размышления: ему тоже всегда казалось, что лес живет своей обособленной, таинственной жизнью, которую человек, так и не разгадав, бездумно пытается уничтожить. Там, где царство деревьев и трав, приют теней и утомленных ветров, где вольно дышит земля, не скованная бетоном и асфальтом, и изливается целебными ключами в ручьи и реки, там, возможно, удастся найти ответы на многое, что занимает пытливые умы, что заставляет искать иные миры, когда разгадка может оказаться совсем близко.

Раздумья напомнили ему вчерашний странный эпизод в парке.

– Вася, ты слышал такое название: Дарьины Ключи?

Василий, хоть и был в изрядном подпитии, среагировал мгновенно: как-то болезненно передернулся, у него выплеснулась водка из стакана, улыбка сползла с губ, на лице проступило смешанное выражение беспокойства и растерянности. Он поставил стакан на стол и погрузил в него взгляд, как бы собираясь с мыслями.

– В сущности, вы приезжие, чужие в наших краях, – заключил он, – не надо вам втягиваться в то, что здесь творится. Натерпитесь страху только. Ведь как люди неведомое воспринимают: что непонятно – то пугающе. А что пугает, вызывает защитную агрессию… Кто вам сказал про Дарьины Ключи?

– Да старикан один психованный, – хмыкнул Ярик. – Пристал к Максу на бульваре, о помощи какой-то гундосил. Явно не в себе.

– Вас просил о помощи?.. Ну да, вы же пианист, это понятно, – пробормотал Василий и снова задумался.

– Слышь, очкарик, что ты там бурчишь себе под нос? – фамильярно хохотнул Ярослав. – Раз пианист, то, стало быть, любой приставала в порядке вещей?

– Пианист… – медленно повторил Василий, – он тоже был пианистом, знаменитым причем. Неужели не узнали, Максим Евгеньевич? Это ведь Веренский, забыли, что ли?

– Веренский?! – поразился Максим. – Этот страшный, изможденный старик – Веренский?! Подумать только. Какая ужасная перемена! Я никогда не был поклонником его таланта, но буквально пять лет назад он был повсеместно известен как признанный виртуоз и один из лучших исполнителей Шопена. Потом внезапно исчез с концертной сцены. Что с ним случилось? Хотя после вчерашней встречи могу предположить, что бедняга лишился рассудка. Вид у него поистине безумный.

– Напрасно, Максим Евгеньевич, напрасно вы сделали такой вывод. Психически Веренский здоров. Подкосили его несчастья: одну за другой он потерял жену и дочь. Конечно, выслушав его «бредни», каждый утвердится во мнении, что старик спятил, хотя и не старик он вовсе, по моим подсчетам, ему нет и пятидесяти.

А знаете, пожалуй, я со своей стороны попрошу вас сходить в Дарьины Ключи. Веренский верно рассчитал, возможно, вы единственный, кто может ему помочь. Я вас провожу, вот только сосну чуток на травке. Глаза слипаются, сил нет. – У Василия и вправду опускались веки, его качало на стуле, а речь все больше походила на невнятное бормотание. – Развезло от вашей водочки. Я вообще-то редко пью… не какой-нибудь пьяница бездонный… а тут не сдержался: