Старообрядцы и евреи. Триста лет рядом

В 1908 году архимандрит Михаил был единолично рукоположен в сан епископа Канадского для поездки и проповеди старообрядчества в Канаде. В начале 1909‐го он отправился в Северную Америку, посетив по пути святые места Востока. Вскоре, однако, стало известно, что сообщение о желании множества верующих присоединиться к старой вере в Канаде не соответствовало истине. Узнав об этом и доехав только до французского Гавра, епископ был вынужден вернулся назад в Россию, так и не получив епархии ни в Северной Америке, ни у себя на Родине. Уже став епископом, в 1910 году Михаил писал:

Я уважаю и люблю старообрядчество за то, что оно кровью купило себе свободу от рабства государству, от порабощения свободы церковной воле папы, Никона или заступившей его папской иерархии. Я уверен был по его духу (и сейчас уверен), что в нем, обагренном реками крови, пролитой за свободу мысли и убеждения, возможнее, чем где-нибудь, свободное раскрытие правды Божией о земле и небе.

Епископ Михаил привлекал своими трудами и проповедями либеральную интеллигенцию того времени – как до перехода в старообрядчество, так и после. Вот что писал о нем историк церкви митрополит Мануил (Лемешевский):

Не стало человека, который на свои выступления собирал битком набитые помещения и храмы, не стало близкого им человека, встречи и проводы которого с любовью сопровождались восторженными возгласами и оглушительными аплодисментами, не стало человека глубокой принципиальности и порядочности, смело обличавшего современные ему болезни духовного одичания, черствости, умаления любви и человечности, искателя правды Божией и смело и твердо зажигавшего огни в потухающей совести русской интеллигенции…

Помимо теологических трудов, епископ Михаил также написал несколько художественных романов и повестей: «Горящий огнем» (1909), «Боярыня Морозова» (1910), «На заре христианства» (1912), «Великий разгром» (1913) и других. Жизнь епископа закончилась трагически: в ночь на 18 октября 1916 года его обокрали и избили, сломав четыре ребра и ключицу. Родные разыскали его в больнице лишь несколько дней спустя, однако было уже поздно. Спустя неделю он скончался и был торжественно, с почестями по архиерейскому чину похоронен в Москве на Рогожском кладбище.

Жизнь и смерть епископа Михаила интересовали многих выдающихся людей того времени. О нем писали Дмитрий Мережковский, Василий Розанов, Дмитрий Философов, Мариэтта Шагинян и многие другие; как о проповеднике «голгофского христианства» о нем с восхищением рассказывал Михаил Пришвин, встретившийся с епископом у него дома в Белоострове под Санкт-Петербургом. А вот как отзывалась о нем Зинаида Гиппиус:

Это был примечательный человек. Русский еврей. Православный архимандрит. Казанский духовный профессор. Старообрядческий епископ. Прогрессивный журналист, судимый и гонимый. Интеллигент, ссылаемый и скрывающийся за границей. Аскет в Белоострове, отдающий всякому всякую копейку. Религиозный проповедник, пророк «нового» христианства среди рабочих, бурный, жертвенный, как дитя беспомощный, хилый, маленький, нервно-возбужденный, беспорядочно-быстрый в движениях, рассеянный, заросший черной круглой бородой, совершенно лысый. Он был вовсе не стар: года 42. Говорил он скоро-скоро, руки у него дрожали и все что-то перебирали…

«Еврейское происхождение сказывалось в наружности покойного Михаила, в его нервных движениях, в манерах и особенностях его характера», – добавляет в своих воспоминаниях штрих к его портрету чувашский просветитель Иван Яковлев.