Старость шакала. Посвящается Пэт

Что она ответит Джимми? Расскажет частичную правду? Что утопила родителей на фоне нервного срыва? Не должен ли он будет отреагировать как настоящий профессионал? Немедленно вызвать врачей, которые не дадут Пэт и шагу ступить без того, чтобы в каждом ее новом движении выискивать все новые доказательства серьезного психического расстройства?

Она стояла на берегу озера, тяжело дышала и слушала как грохочет пульс в ушах. Нашла тот самый камень, облокотила о него рюкзак. Убедила себя в том, что лезть на глубину в одежде по меньшей мере небезопасно. Оглянулась и затаила дыхание: казалось, даже птицы старались петь как можно тише.

Пэт разделась прямо у воды, испугавшись, что второпях не найдет одежду в лесу. Все, включая кепку и нижнее белье, уместилось в рюкзаке, который все равно выглядел дохляком в сравнении с собой же получасовой давности. Ныряя, Пэт широко расставила руки и, коротко взвизгнув, поплыла. Рассчитывая наткнуться на урны ногами, она, однако, опасалась пораниться. Стоя в воде, которая уже закрывала ей грудь, Пэт поняла, что заплыла слишком далеко, и медленно побрела обратно к берегу.

На седьмом шагу она наткнулась на бок урны и не мешкая, вытащила ее из воды. Это была синяя урна отца, и на ее ручке уже успела обосноваться короткая водоросль. Мамина урна оказалась буквально в шаге от отцовской, и это было удивительно: Пэт казалось, что они пошли ко дну по меньшей мере в трех ярдах друг от друга. Когда вода уже была по пупок, Пэт присела, синхронно установив урны на дно. Поочередно отстегнула крышки и, схватив урны за ножки, вышла на берег. Вода из сосудов еще лилась какое-то время, нарушая законы физики, но на всякий случай Пэт сполоснула урны водой, убедившись, что в них не осталось ничего, напоминающего прах.

Она застегнула урны, наскоро набросила рюкзак на плечо и на носках побежала к лесу. Перемахнула через речушку, думая о том, что было бы неплохо поскорее высушиться полотенцем и одеться, пока ее нагота не стала приманкой для случайных и любопытных глаз. Небрежно втиснула урны в рюкзак, отчего тот отказывался закрываться более чем наполовину, и это не считая полотенца, которое тоже еще надо было как-то запихнуть. Вытершись, Пэт закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Она почувствовала глубокое облегчение: родители молчали, и не было никаких оснований считать, что они снова побеспокоят ее.

Рука сама поползла вниз, пальцы сами врезались в частокол лобковых волос. Пэт стояла, запрокинув голову, с закрытыми глазами и с каждым новым движением слышала, как смелее подают голоса птицы, как все натужнее поскрипывают ветками деревья, как возбуждается и напрягается все живое вокруг нее. Она не выдержала: крик вырвался из груди, и Пэт плюхнулась на колени. Так сильно с ней никогда прежде не случалось.

Раньше неизменно побеждала сутеливость. Пэт помнила окна на улицу и диванные подлокотники и седло велосипеда, который годами простаивал в прихожей – помнила и стыдилась всего этого. А еще – боялась, что вот-вот домой вернуться родители и не знала, что лучше: внезапный грохот ключа в замке или ее собственная смерть. С гибелью родителей свобода не пришла, и лишь теперь она познала, что такое раскованность, и как ничтожен мир в сравнении с тобой в такие минуты.

Бросив полотенце поверх рюкзака, Пэт не спеша спустилась к речке, в который уже раз перепрыгнула через нее – теперь не задев воды – и вышла к озеру. Отец был прав: место оказалось чудесным, и каждая клеточка ее обнаженного тела впитывала здешнюю красоту. За лужайкой на другом берегу виднелись университетские корпуса, они выглядели отсюда почти игрушечными, и Пэт вошла в воду, чтобы поплыть к ним навстречу. Лишь сейчас она почувствовала, как вода холодит ноги и живот, но что такое температура воды, когда в сердце испепеляет огонь!

Выбравшись на берег, Пэт бегом поднялась по пологому склону и чуть не ахнула от восторга. Там, где заканчивалась огромная лужайка, начинался настоящий город, представший перед Пэт, словно какое-нибудь древнее поселение, своими главными достопримечательностями – двумя рядами напоминающих ступенчатые пирамиды зданий. Пэт прошлась вдоль озера, думая о том, что вполне может поспорить с университетстким комплексом за первенство в живописности вида. Никто не мог помешать ей, и, выбравшись через полчаса на Колни-лэйн, она искала глазами полицейскую машину, которую теперь тормознула бы без раздумий и попросила бы подвести в город. Адреналин после адреналина – что может прекрасней?

– И так по меньшей мере трижды, – сказал Стивен Маккалистер. – И это только зафиксированные случаи. Сколько раз вы прогуливалась нагишом по нашей территории? Ведете счет?

Пэт не ответила. Она не была уверена, что ее гостя обрадует новость о том, что на берегу университетского озера за месяц она устраивала дефиле нагишом целых семь раз.