Старосветские убийцы

— Как вы смеете обвинять тетушку в таких гнусностях?! — подскочил к Угарову Митя.

— Василий Васильевич семью разорил, имение отцовское проиграл, забыли? — не растерялся Денис. — А это поместье — лакомый кусочек, пять тысяч душ!

— Анна Михайловна не пошла бы ради денег на подлость…

Рухнов дружески обнял Митю:

— Ради денег люди мать и отца убить могут, а тут надо было всего лишь почти чужого человека в монастырь отдать. Можно сказать, и не злодеяние даже.

— Тетушка не такая…

— Дмитрий Александрович, дорогой! Стремление защитить дорогого человека — похвально, но древние советовали: начни с себя. Вот вы сами убьете человека из-за денег? — Рухнов заглянул Мите в глаза и повторил. — Из-за очень больших денег?

— Я? — испуганно спросил Митя.

— Вы! — с нажимом повторил Рухнов.

Митя затряс головой, вырвался и уже на бегу крикнул:

— Нет!

Он понесся по анфиладе к Анне Михайловне. Вдруг она пришла в себя? Как много ему надо ей рассказать, как нужен сейчас ее совет!

Все удивленно проводили Митю взглядами. Угаров продолжил:

— Из монастыря Катя сбежала. Достав семейные драгоценности из известного только ей тайника, села на корабль и познакомилась с Камбреме. Потом много лет мечтала вернуться сюда и отомстить.

— Стоп, Денис Кондратович, стоп! — прервал юношу Тоннер. — Катю в этих местах знали с детства. Вмиг бы разоблачили…

— Могли и не узнать, — сказал генерал. — Я вот троюродного племянника видел младенцем, а потом встретил через двадцать лет. Ничего похожего! Сами посудите: как в семипудовом лысом увальне узнать белокурого херувима?

— Гришка! — Тоннер громко позвал лакея.

Тот нехотя пришел из буфетной.

— Чего желаете?

— Ты Катю Северскую знал?

— Нет. Прежняя дворня с прежним князем в партизаны ушла, там и погибла. Анна Михайловна новых людей купила, и меня тоже.

— А вы, батюшка, знали Катю? — спросил Терлецкий у отца Алексея.

— Нет, в этот приход меня десять лет назад назначили.

— Вот вы, Илья Андреевич, не дослушали, — раздраженно сказал Денис, — а я хотел указать на человека, который точно Катю знал. Пантелей!

— Постойте! — вскричал Рухнов. — Он у ее первого мужа покупал вино. Значит, если Катя и Элизабет одно и тоже лицо, — значит, он тайну княгини знал с самого начала! Может быть, и из монастыря ей помог бежать.

— Не удивлюсь! — промолвил батюшка. — Староверы хуже иноверцев…

— Степан, Порфирий, приведите-ка негодяя, — распорядился Киросиров.

— Где он прячется? — поигрывая дубинкой, спросил Порфирий.

— Я покажу, — предложил Петушков.

Гришка посоветовал:

— Стучите посильней. Он в уши дряни напихал, чтоб не разбудили.

Подойдя к двери, Порфирий постучал дубиной. Ответа не последовало, да и ждал исправник недолго. Толкнул дверь мощным плечом — она оказалась не заперта.

Купец лежал на кровати; под ней в луже крови валялся маленький топорик.

Глава двадцать пятая

— Жить будет? — спросил Терлецкий. Доктору удалось остановить кровь и стянуть ниткой края рубленой раны. Сейчас он сооружал на голове несчастного купца гиппократову шапочку из бинтов.

— Не уверен, — покачал головой Илья Андреевич. — Чудо, что сразу не скончался! Рубани преступник в висок или по центру лба — и каюк!

— Но шансы есть? — осведомился Федор Максимович.

— Шансы даже у новопреставленных есть — в рай попасть. Били острием, если бы обухом, череп не выдержал бы и раскололся. Удар обрушился на теменную кость, а она достаточно крепкая, выдержала. Плохо, что по касательной рассечены мягкие ткани лица, здесь много сосудов. Но это, видимо, и спасло: кровь брызнула фонтаном, убийца решил, что дело сделано, и добивать не стал.

— Следовательно, — сделал вывод Киросиров, — топор держала неопытная рука.

— Или женская! — обрадовался Терлецкий. — Надо поскорей допросить Пантелея, вдруг он видел убийцу.

— И про Катю уточнить, — напомнил урядник. — Когда, говорите, Пантелей в себя придет?

— Возможно, и никогда, — ответил Тоннер.

— Что за ерунда! Только что сами сказали: отделался легким испугом! — воскликнул Киросиров.

— Такого я не говорил. У купца потрясение мозга — смотрите сами. — Тоннер приоткрыл раненому глаза. — Зрачки разного размера, а это первейший признак. Нельзя исключить и внутреннее кровоизлияние.

— А что это значит?

— Самый худший вариант. День в беспамятстве полежит и умрет. А может и в живых остаться, но память потерять или речь. Мозг за все в ответе, удары по голове бесследно не проходят. — Тоннер потер собственный затылок, ушибленный дубинкою. Он чувствовал себя неважно: голова предательски кружилась, иногда накатывала тошнота.

— Что-то можно предпринять, дабы Пантелей речь не потерял? — обеспокоенно спросил Терлецкий.

— Можно, — ответил Тоннер. — Перенести купца в покои Анны Михайловны и выставить там на ночь охрану, дабы исключить повторное нападение. И нам с Глазьевым будет удобней, коли больные вместе окажутся. Да, и входы-выходы из дома хорошо бы перекрыть.

— Согласен, — кивнул Терлецкий.

— А может, микстуру какую хитрую дадите? — спросил Киросиров. — Чтоб хоть на пять минут в сознание пришел! У меня всего два вопроса: кто напал и про Катю с Элизабет!