Старосветские убийцы

– Помогите-ка завязать, – доктор нацепил на шею фартук и повернулся к Денису спиной. Пока Угаров крутил узел, Тоннер надел длинные, по локоть, кожаные перчатки. – Многие мои коллеги работают без перчаток, но это небезопасно. Мертвое тело содержит множество токсинов, способных через порезы и ссадины на руках попасть в организм секциониста, – обстоятельно пояснил доктор. Он достал из саквояжа также лицевую повязку с четырьмя тесемочками, но, покрутив в руке, положил обратно. – Труп свежий. Гниение только началось. Обойдусь!

Вскрытие решили провести на поляне в парке, при естественном свете. Доктор раскрыл несессер. Обычно путешественники возят в таких предметы дорожного туалета. У Ильи Андреевича он был заполнен заботливо прикрепленными к стенкам скальпелями, хирургическими крючками, пинцетами, иглами. Кроме медицинских инструментов, там имелись две английские пилы, большая и маленькая, долото, молоток, пять пар ножниц различной формы и множество прочих предметов, названий которых Денис не знал.

Местный доктор, Антон Глазьев, заглянув в несессер, присвистнул:

– Всегда с таким грузом путешествуете, Илья Андреевич?

– Я, кажется, упоминал, что ездил по казенным делам, – пояснил Тоннер. – Ну-с, начнем!

Пока шли приготовления, Денис старался не смотреть на покойную. Он впервые столкнулся так близко со смертью. Отец умер, когда Дениска был совсем мал, а потом Бог миловал! Все родные и близкие пока были живы-здоровы. Все же он заставил себя повернуть голову. Прикрытое простыней тело лежало на принесенном с кухни длинном столе. Переводчик Терлецкий взялся за края материи. Еще миг – сдернет.

Урядник Киросиров предпринял последнюю попытку отменить вскрытие:

– Угорели! Без всяких сомнений! Все угорают! А над телом, так сказать, нельзя надругаться!

На его призыв никто не обратил внимания, все споры по сему предмету были позади. Терлецкий откинул простыню.

– Денис Кондратович, – обратился Тоннер к Угарову. – Начинайте записывать. Диктовать буду медленно, чтоб успевали.

Молодой человек сел за маленький стол. Слава Богу, можно с чистой совестью углубиться в писанину и не смотреть на покойницу.

– Сей судебно-медицинский протокол составлен второго дня месяца сентября одна тысяча восемьсот двадцать девятого года в усадьбе Носовка Н-ского уезда Смоленской губернии.

Далее Тоннер назвал имя, фамилию, возраст покойной, поименовал членов комиссии, причем Угарова обозначил писцом, американца Рооса – понятым, а доктора Глазьева – своим помощником.

– …решение о вскрытии принял урядник Киросиров!

Тот аж задохнулся от этакой наглости:

– В таком случае немедленно прекратить!

Тоннер, не меняя тона, поправил:

– Вместо урядника пишите: "Офицер Третьего отделения Терлецкий".

Денис удивился. Вот бы не подумал, что высокий увалень в этаком ведомстве служит!

– Я чин не полицейский. Боюсь, требуемого распоряжения отдать не могу, – выразил опасение Федор Максимович. – Может, вызовем кого из уезда?

– Подозреваемый мною яд быстро разлагается в организме. Пока ждем – упустим время.

Тоннер быстро осмотрел одежду покойной.

– Крови, следов ожогов или ударов на ночной рубашке не обнаружено. Чтоб не возиться, с вашего позволения, одеяние разрежу.

Денис только было решился взглянуть на труп, как Тоннер снова начал диктовать:

– За исключением синюшного цвета, ничего примечательного в кожных покровах умершей нет.

– Истинную причину смерти надеюсь найти в желудке, – сообщил далее Илья Андреевич, – поэтому вскрывать головную и грудную полости надобности не вижу. Начну сразу с брюшной.

Тоннер взял скальпель.

– Антон Альбертович, – обратился он к Глазьеву, – просьба к вам. Поясняйте смысл моих манипуляций присутствующим.

– Постараюсь, – как-то неуверенно сказал местный доктор.

"Бояться надо не мертвых, бояться надо живых", – вспомнил маменькины слова Денис. На самом деле его всегда интересовало: что там, внутри человека? Собрал волю в кулак, встал и решительно подошел к длинному столу.

Первый разрез Тоннер сделал по центральной белой полоске, хорошо заметной на животе умершей. Скальпель чиркнул от окончания грудной кости до самого лобка. Пупок доктор рассекать не стал, а обошел острием, чуть левее. Угаров ожидал, что из живота хлынет поток крови, но ошибся – только на скальпеле появилась темно-бордовая полоска. Второй разрез, горизонтальный, тоже не затронул пупок, лезвие прошло чуть ниже.

Денис взглянул на Тоннера. Ничего общего с мясниками. Они делают свою работу буднично, мурлычут песни под нос, весело пересмеиваются, будто не убиенное существо потрошат, а сапоги тачают. Скорее доктор похож на скульптора. Уверенные, точные движения и максимальная сосредоточенность: одно неудачное движение – и вся работа насмарку. Тоннер, аккуратно подрезая скальпелем, отвернул лоскуты кожи по углам, оголив чревные мышцы.

– Это – брюхо, – глубокомысленно пояснил Глазьев.

Следующий, более глубокий разрез Тоннер сделал снова по белой линии. Разъединив скальпелем мышцы, доктор начал раздвигать их крючками, похожими на изогнутые вилочки.

Глазьев отбежал в сторону, его вывернуло.