Старовский раскоп

По кривой тумбочке полз таракан. Усы у таракана были длинные, развесистые… Шикарные были усы, и еще длинный хвост, и вообще таракан здесь ощущал себя хозяином жизни. Он степенно подполз к опрометчиво оставленной тарелке и неспешно в ней закопошился. Терпеть такую наглость более Антон не мог, отвлекся на мгновение от голоса в трубке и брезгливым щелчком сбил мерзость. На полу раздавил. Еще на полу в углу лежат три придавленные мыши. На них Антон охотился прошлой ночью, когда опять стукнуло в голову. Сегодня горничная придет, вынесет "трофеи", пока не раздулись и не завоняли.

Инна что-то сказала и умолкла, ожидая, видимо, ответа.

— Что, прости? Не расслышал.

— Говорю, Славка просится с тобой поговорить. Будешь?

— Еще спрашиваешь!

Славка по телефону разговаривать совсем не умел. То слишком близко прижимал динамик мобильника к губам, то, наоборот, забыв, отводил слишком далеко. А то вдруг торопился, волновался, съедал окончания слов и забывал, о чем хочет сказать, перебивая себя на полуслове. Но с грехом пополам понять было можно.

— Пааап! — радостно завопил в трубку Славка. — А тетя Лена купила конструктор и мы с мамой сегодня клеили "КВ"! Танк! Мы сегодня почти целиком склеили, а завтра раскрасим и будет почти как настоящий, только маленький!

— И стрелять будет? — еще у Славки, как и у большинства мальчиков, не достигших пубертатного периода, голос пока высокий, пронзительный и буквально бьет по ушам.

— Ага! Там пружинка внутри и еще шарики вместо снарядов!

— Чудо техники, короче. Приеду, обязательно покажешь. И, хочешь, еще конструкторов куплю?

— Хочу. БТР купишь?

— И БТР куплю, и самолет с мотором. Летом будем ездить на дачу и там запускать. Когда поправишься. Ты как, кстати?

В ухо насупленно задышали. Под большим секретом признались:

— Плохо. Больно. Но мама говорит, что ты лекарство делаешь, а через неделю мы приедем, и ты меня вылечишь. Правда?

— Правда, сынок. Лекарство делаю. Ты там потерпи недельку, хорошо?

Тоскливо сделалось после разговора — хоть вой. Иуть Инна и уверяла, что со Славкой стало чуток лучше, что вместо трех припадков в последние дни только по два. Вот радость-то…

И ведь, самое скверное, Антон теперь про ту девчонку, которая будущая жертва, почти всё знал. И сделалась ему девчонка глубоко симпатична. Вся, от и до. Нормальная такая, обычная девчонка, ни в коем разе не магичка, вообще, кажется, ни во что паранормальное не верящая… не верившая до последнего момента. Здоровое такое рациональное мышление, чуть нервный характер, определенный темперамент, неглупа. Весьма порядочна. В девятилетнем возрасте разбила коленки очень сильно, с тех пор безумно боится вида крови. Прикинул, каким шоком была для нее та царапина на плече, сделалось неловко и стыдно. Работает в каком-то музее. Лето проводит в археологических выездах. Десятки мелких подробностей вроде привычки за завтраком читать газету…

…И еще обрывками, но ярко — бег босиком по траве. Утро. Раннее. Утомленные ночными посиделками у костра братья-археологи спят, привычно перепутав, где чья палатка. И Валя Никифорова, конечно, опять проснется в объятьях Лёни Степанца и будет шумно и смущенно изумляться. Леня Степанец тоже будет изумлять, но довольно, как объевшийся сметаны кот. И Костя Меленчуков опять промахнулся мимо палатки — спит на травке в обнимку с гитарой. Тихо в лагере до того, что кажется — задень какую травинку и услышишь, как росинка с нее скатится хрустальным перезвоном. Пахнет цветущим шиповником и земляникой. Солнце пригревает пока еще робко, а у реки мычат коровы. Спять археологи. И босые ноги мокрые, штанины джинсов снизу тоже набухли, и шуркнет в траве тощий ужонок — испуг напополам с восторгом.

Или четыре часа вечера, заняться особо нечем, поскольку глаза уже слезятся и от пыли сопливишь, и думаешь уже — на кой подалась на такую пыльную работу. А за окнами музея осень, листья вертятся под дождем, ветер их швыряет в стекло, а они валятся, валятся… И лужи. И еще целыми реками зонтов расцвеченная улица.

А еще купание на реке. И ящики необработанных черепков. И руки в туши для разметки шифров. И пыльные отчеты экспедиций. И патина на чаше железного века. И бусины из могильника А-6. И еще куча всего. Но больше всего пыли и уютного ощущения найденного в жизни места…

А потом, значит, заявился Антон и всё испортил. И пошло всё насмарку. И превратилась жизнь алинина в сплошной кошмар. Единственное, что Антон мог бы выдать за слабенькое оправдание — его жизнь тоже с некоторых пор сильно напоминала липкий страшный сон, из которого и рад бы проснуться, да не можешь. Вдвоем в одном соку варимся.

Да, и еще. Появился какой-то мужчина. Через бред и припадки ярости осознал только вчера вечером — кто-то есть. И этот кто-то с больными глазами и острым запахом пота очень не понравился Антону. Впрочем, сейчас Алина чутко, неровно спала, снов ей не снилось, на душе слежалось комом всё тоскливое и неприятное, делать особо было нечего, размышлять не только не о чем, но даже и вредно размышлять.