Старовский раскоп

…Никогда еще ночное небо не было на алининой памяти таким глубоким и таким звездным, даже в археологичках на далеком пятом раскопе за двести километров от города. Словно бы на черный бархат щедрой рукой выплеснули кадку белых сияющих прорех, и те разбежались причудливыми узорами. Лежа на спине, Аля всё изумлялась этим звездам и этой глубине, а под лопатками ровная твердая поверхность истекала ледяным холодом. Бормотали над ухом, раздражая, и Алина никак не могла сообразить, что всё это должно означать — небо, голые лопатки… нет, вся голая!.. и бормотание. Аля захотела сесть и оглядеться, но сесть не вышло — непонятная сила пришпилила к поверхности, а бормотание сделалось громче. Вдруг испугавшись, Алина забилась в невидимых путах, замутило, небо закачалось — вскрикнуть опять же не обнаружилось никакой возможности. Всё больше происходящее напоминало кошмар. И волосы поднялись дыбом, когда оказалось — не кошмар, а бормочущий черный вдруг наклонился, обнажая кинжал… И продолжая беззвучно вопить, Алина сообразила — конец, дальше ничего уже не будет, дальше смерть, и беззвучному воплю вдруг завторил другой голос, полновесный, отчаянный, детский… и еще грозный злой рык, и перед глазами всё смешалось в клубок — и тень, и звезды, и еще какие-то лица и морды, и явственным остался только холодно горящий клинок. И голос возвратился…

— Эй, Алина! Ну, тихо! Мы так соседей переполошим. Алиииин! Ну тихо… Спокойно… Вот так, положи шар. Положи. Давай сюда.

Оказалось — сидит на полу. Рядом на корточках присоседился Андрей, держит в руках черный шар, теперь уже не сияющий, а мутный, глухой, без единого намека на тени, и озабочено вглядывается в алинино лицо. С трудом вдохнула застойный воздух комнаты. И почувствовала, что снова жива. Что бы там ни было, наваждение или просто временная дурнота, оно уже прошло.

— Я в норме.

— Больше не будешь кричать? Подняться можешь? Иди, приляг на мою кровать. Точно в норме? Ты извини, а? Забыл предупредить, что не прошедшим специальную подготовку шары трогать опасно, поэтому я их держу в сейфе. Голова не кружится?

— Нет, — охрипла, накинулась дикая жажда. — А что это было?

— Предсказательский темномагический шар. Ты, похоже, словила видение, и по неопытности тебя в него затянуло. Повезло — могла вообще не выбраться, остаться в мире грез навсегда. Что ты видела?

— Небо… Ночное. Звезд куча… Кинжал. Кричит ребенок. Лес. Кажется, — память о видении быстро меркла, теперь уже с точностью Алина ни за что ручаться не могла. — Черт. Не вспоминается.

— Эээ… Бывает. Ты же не магичка. Ну, думаю, ничего особенного. Какие-нибудь остаточные энергии… Ладно, ты пока отдохни, я быстро прогляжу коллекцию и найду одну штучку…

Надолго установилось молчание. Подавленная Алина постепенно приходила в себя, Андрей, хоть и свежий, только что не накрахмаленный до хруста, выглядел по-прежнему усталым и больным, это даже сквозь его возбуждение заметно. Он выгребал из сейфа всё новые и новые сокровища, но ощущение волшебства пропало начисто, вещи только интересовали, но восторга не вызывали. Андрей мурлыкал песенку, звякал и шуршал. Спустя минут двадцать, может, удовлетворенно крякнул и достал крошечный футлярчик из алой кожи. Раскрывать не стал, а положил футляр перед Алиной.

— Вот. Хочу подтвердить одну теорию. Достань и подержи это в руках.

Заинтригованная, Аля послушно распахнула футляр и вытряхнуло вещь на ладонь. И только потом посмотрела. Оказалось… Бронза. Чернение. В высоту сантиметра три, плоская, легкая пластинка броши. Сюжет Алине знаком был до мельчайших подробностей. Черная кошка. Не кошка — дикий зверь. Глаза желтые горят лампами, пасть оскалена, усы топорщатся… Тяжелые лапы готовы к прыжку, к удару, когти выпущены… Вся целиком — от и до — пантера на охоте, за бросок до добычи. Вдруг почувствовав с бронзовой хищницей сродство, сжала с ладони, пытаясь холодную бронзу отогреть. Даже думала подышать, но… Ладонь мелко, приятно закололо, теплая волна плеснулась от ладони к локтю, плечу, сердцу — и там растворилась, оставляя после себя ощущение умиротворенного покоя. Напоследок раздался мелодичный перестук… и смолкло.

Подняла на Андрея удивленные глаза. Тот улыбался с видом удовлетворенного результатами эксперимента естествоиспытателя и одновременно — отца-создателя, гордого своим творением.

— Поздравляю. Твой медальон тебя признал.

— Что? Откуда у тебя "кошак" себер татарлар? Причем здесь я? Почему…

— Ты теперь пантера. Это — пантерий амулет пятнадцатого века. Передавался от родителей к детям. Можешь считать, что это твое наследство.

— Ох… Голова кругом. Можно помедленней и поподробней?

— Обязательно. сейчас закончу…

В дверь постучали.

Антон.

Снега и бега.