Старовский раскоп

— Иди давай. Мне тут проблемы не нужны. И не вздумай сюда приходить без нужды. Терпеть не могу волков… Которых ты на хвосте приведешь.

Антон торопливо кивнул, грубостью не задетый и не обиженный ни капли, слишком занятый радужным обдумыванием — для Славки появился запасной вариант. До лета, но и то давай сюда. Это если сейчас вдруг обломится. Антон сделает всё, чтобы не обломилось, но ведь человек предполагает…

Поправил шапку, нашел в карманах перчатки.

— Спасибо вам большое. И до свидания.

На прощание старик наградил еще одним пронзительным взглядом, кот пришел с кухни и мявкнул что-то однозначно оскорбительное. Не удержавшись, уже на лестничной площадке, Антон придержал дверь и спросил:

— А вы вообще-то кто? Вы из наших или просто… — неопределенно махнул рукой.

Мужик усмехнулся, раздвигая узкие сизые губы и обнажая желтые зубы:

— Из наших. Про войну кланов слышал? Кризис семьдесят шестого года? Можешь заглянуть в учебник. Найди там Координатора Игоря.

Минуты три еще Антон обалдело пялился в закрытую дверь. Потом вспомнил про сверток и номера телефонов.

* * *

…Серый большой зверь совершенно не понимал, за что ему такое наказание — сидеть взаперти, в грязной крохотной камере, в которой нечем дышать и негде размять слабеющие и постоянно затекающие лапы. Зверь ненавидел своего охранника, человечка с пустой мордой и злыми руками. В человечке волк ощущал чуждую, непонятную и безликую силу, поэтому в первые дни плена пытался человечка загрызть, задавить. Только вскоре оставил попытки — с каждым часом, поведенным в неволе, уходили силы. Словно бы стены и человечек подтачивали волю и вытягивали жизненные соки зверя, превращая сильного и ловкого волка в худую беспородную дворнягу.

Теперь уже волк больше не вставал и не выл по ночам на луну. Луна выродилась в тощий дохлый месяц, а ноги подводили, не желали держать тело. Даже от миски с едой в последние дни уже воротило, изредка только волк заставлял себя полакать воды и пару раз лизнуть кашу. Теперь волк не пытался уже человечка задавить, а даже позволял тому производить над собой странные, болезненные манипуляции — колоть шкуру иголками, трепать себя за уши и мять мышцы…

Волк с тоской поглядывал в оконце под потолком, где который день бесилась непогода, изредка зашвыривая в узкую щель пригоршни снега. Впрочем, и тоска у зверя в последнее время стала вялой, слабой…

Зверь просто лежал и глядел в оконце. Падающий в камеру снег приносил необъяснимое удовлетворение. Особенно, пока еще летел, в теплой воздухе тут же оборачиваясь каплями воды. Но лужи от него тоже были приятными — пахли уличной грязью и волей…

Зверь уже почти ничего не помнил из своей прошлой жизни, да и не хотел уже помнить — слишком устал и ощущал себя старым-старым, таким старым, что пора было осыпаться песком и исчезнуть… Вертелось только одно слово — "Валерка". Но к чему относилось и что должно было обозначать — и этого тоже волк не помнил.

Силы волка таяли…

* * *

Квартирка на окраине города оказалась уютной, а хозяин — ненавязчивым. Раннему телефонному звонку — около шести утра — не удивился, фраза "дед порекомендовал" сработала не хуже волшебной палочки — назвал адрес и сказал, что будет Антона ждать. И действительно ждал.

На "деда" Игоря хозяин не походил, и вообще ни на кого не походил — Антон затруднился отнести его к какому-либо сорту людей или нелюдей, настолько мужчина обнаружился несуразный. Длинный и худой, породистый, но с явным признаком вырождения фамилии — разными глазами, левый голубой, а правый нежнейшей зелени. Охающий и хыкающий просторечно, но на книжной полке — "Теория мультиверсов" и "Жизнь двенадцати цезарей", "Гамлет" и "Поэзия эпохи Возрождения"… Подспудно начинало складываться ощущение, что в этом Заречце любой бомж способен процитировать Шекспира или там признаться в былом координаторстве, а давешние "гопники", будь они более расположены к мирной беседе, принялись бы обсуждать теорию относительности.

Впрочем, хозяин в дела постояльца не лез, а только представился Владимиром, вежливо поинтересовался, не голоден ли Антон, и предложил перекусить. Антон тоже решил на чужие странности глаза закрыть, поскольку и своих проблем достаточно, плотно позавтракал борщом и был препровожден в приятно обставленную комнатку, где, едва скинув лишнее, завалился на диванчик и заснул мертвым сном.