Старшая сестра

— Ученые жены! Им все кажется, что они решают «проблемы». Закипит самовар — они и на эту тему согласны диссертацию писать. Как же — проблема кипения!.. Ну, а на твоем бы месте я трезвее смотрел на вещи: надо вначале инженером стать, а потом об ученой степени беспокоиться.

Лиза вышла в сени. Примус чадил, обволакивая черным бархатом кастрюлю. Прыгала крышка, брызгал суп. Лиза стояла и думала: ей что-то надо сделать. И не знала, что. Потом машинально погасила примус.

2

Васса Остапчук с Галинкой на руках ходила вокруг флигеля. Ходила осторожно, так как к флигелю почти вплотную подступали гряды.

— Вон смотри, Галочка, картошка растет, а вон — лучок… Он горький, ух… сердитый.

Галинка следила за меняющимся выражением лица Вассы, не переставая хныкать. Руки Вассы устали, надоело ей колесить вокруг флигеля, но остановиться, присесть на межу было нельзя: Галинка тотчас начинала звонко и голосисто плакать.

— Какая ты несознательная, право, — упрекнула Васса. — Мама ушла защищать диплом. Тебе ясно это, плакса? Впрочем, что-то уж очень долго нет Лизы и Аркадия. Уж не провалила ли твоя мати диплом?.. Вот тогда заревете с ней разом…

«Нет, Лиза должна защитить! — думала Васса. — Рецензент так хорошо отозвался о ее работе!» Вассе очень хотелось быть на Лизиной защите диплома. А вот не получилось! Должен же кто-то побыть с ребенком, не Аркадию же оставаться, когда жена переживает такой решающий момент. Да если бы ее, Вассин, муж защищал диплом, она бы за тридевять земель приехала к нему. «А вообще я замуж скоро не пойду, — думала Васса, продолжая ходить около флигеля. — Что дальше будет, а пока я Лизе не завидую!»

Вдруг калитка распахнулась, и сияющая Лиза помчалась к флигелю. На ее бледном лице давно уже не бывало такого яркого румянца. Лиза с ходу обняла и Вассу и дочурку. Она целовала щеки Вассы, носик Галинки, шею Вассы и щечки Галинки.

— Васса, родная! Защитила… На отлично… Как я рада! Ох! Как мне весело! Ну, что дочка? Давай, Вассанька, ее мне. Нет, ты посмотри, как она таращит глазенки — так и смотрит и смотрит на меня. Что маму не узнала? Нет! Узнаешь, узнаешь, глупышка моя! Голодненькая ты у меня. Сейчас… Пойдем, Васса, в дом.

— Ну, хоть ты скажи, скажи, какие вопросы тебе были, как ты защищалась!

— Ой, Васса, на меня даже никто и не нападал!

— А рецензент как отозвался?

— Хорошо, — сказала Лиза, улыбаясь и кивая мужу, который, не спеша, шел к флигелю. — Профессор Воронцов сказал, что я правильно поднимаю вопрос о сушке торфа. Слышал, Аркадий?

Аркадий усмехнулся.

— Я не уменьшаю достоинств твоей работы… Диплом жены, действительно, получил весьма положительную оценку, Васса! Ну, а о сушке… Знаете, девочки, и у профессоров бывают причуды…

— Я не думаю, чтобы профессор Воронцов — специалист по торфу — имел менее ясное представление о нем, чем студент строительного института… — возразила Васса.

— Видишь ли, Васса, у меня тоже есть свои взгляды…

Васса Остапчук повела густой бровью.

— А по-моему, это не взгляды и не убеждения твои, Аркадий, а другое. Ты почему-то считаешь, что обо всем можешь судить безапелляционно. Завидная смелость брать на себя столько!

Лиза умоляюще смотрела то на Вассу, то на Аркадия. «Опять заспорили!» У нее было чудесное настроение. Ей хотелось шутить, смеяться и петь.

— А почему я не могу судить о том, что мне кажется достаточно ясным?

— Ну, — развела руками Васса, — я больше ничего не могу сказать. Я просто пасую перед твоей осведомленностью.

Аркадий сделал вид, что не заметил иронии Вассы, обратился к Лизе:

— Ну и мчалась же ты от остановки!.. Могла бы подождать меня, я всего на секунду задержался у киоска за папиросами.

— А надо было догнать жену, а не надеяться, что она замедлит шаги, — сказала рассерженная Васса. — А так ведь можно сбиться и… не в ногу шагать… И чего доброго — еще отстанет кто-нибудь из двоих?

Аркадий поправил свои волнистые волосы, снисходительно взглянул на Вассу.

— Не думаю, чтобы Аркадия Топольского жена потащила на буксире…

— Не зарекайся!

Лиза баюкала Галинку, в разговор не вступала. Наблюдая за Аркадием, она невольно подумала о нем: «Какой-то он не простой… Нет в нем непосредственности. А есть что-то лишнее. И оно мешает ему, нам обоим».

…Ночью Лизе снится зеленоватое зеркальное озеро… Камыши… Вот стена камышей раздвинулась, выплыл Боря Петров. Он плывет к ней быстро-быстро. Лиза хохочет, кричит: «Не догнать!» Вдруг с берега доносится детский плач. Галинка. Ее голос!

Лиза вскакивает с постели, босая, в одной сорочке, подбегает к кроватке. Перед глазами у нее все еще обрывки виденного сна — теплое озеро, камыши.

— Ну, что же ты не спишь, малютка?.. Опять, наверное, мокренькая? Какая ты беспокойная стала…

Лиза подстилает сухую пеленку, укрывает дочь одеяльцем. Галинка засыпает. Лиза выключает свет и снова ложится в постель.

Кажется, едва сомкнулись глаза, только-только успели согреться под одеялом плечи, а дочь снова плачет! «Пятый раз просыпается», — думает Лиза. Она не может открыть глаза, трогает за руку Аркадия.

— Аркаша, встань, покачай Галинку… Я не могу!..