Старшая сестра его величества. Власть

— Я рассказала ему, — кивнула баронесса, — он хотел отдать вас замуж за султана...

Я простонала еще раз. Отказ моего отца от предложения Эбрахила предстал в другом свете. А ведь, если подумать, его величество Эдоард рисковал довольно сильно. Если бы султан воспринял отказ, как оскорбление и в отместку, например, расторг союзный договор, то Абрегорианская империя непременно воспользовалась бы случаем и напала на бы на Грилорию...

— Да, вашу ж мать! — ругательства сыпались сами собой. Еще никогда я не ненавидела Великую мать так сильно, как сейчас. Мерзопаскостная старуха смогла нагадить даже после смерти. Мне нужно было придумать, как заставить Эбрахила отказаться от своих планов. Ведь по их законам я — его собственность.

Да, я не считаю, что принадлежу или когда-нибудь принадлежала кому-то, кроме самой себя. И я могу послать султана вместе с его претензиями куда-подальше. Я, в конце-концов, королева другой страны.

Но, во-первых, его визит раскроет мою настоящую личность... Даже если Эбрахил не произнесет имя моей матери, Третий советник легко сложит два плюс два. Вряд ли юный султан женился бы на очень взрослой женщине, какой была Великая мать в год моего рождения, и вряд ли такая взрослая женщина так легкомысленно отнеслась бы к брачным ритуалам. Нет, подобная глупость прерогатива юности. А значит сразу станет ясно, что я не дочь Великой матери, а значит не та, за кого себя выдаю. Узнать правду не составит труда. Мой враг не идиот.

А, во-вторых, это более существенно, не воспримет ли султан мой отказ, как повод разорвать союзные договора?

— Что же мне делать?! — вырвалось у меня непроизвольно. Стражница спряталась в тени стен и сделала вид, будто бы ее нет. А баронесса Шерши, тяжело вздохнув, ответила:

— Я не знаю... Я так ничего и не смогла придумать. Единственное, что пришло мне в голову — убедить Эбрахила, что Великая мать ему соврала.

Я хмыкнула. Это будет не так-то просто. Если Эбрахил примчался в Грилорию самолично, значит доказательства, которые предоставила ему Великая мать более чем существенны. Я понятия не имела, что могла нарыть эта гадина на свою дочь...

— Ладно, — глубоко вздохнула я, — мне нужно идти. Спасибо, что предупредили меня.

— Что вы станете делать? — баронесса Шерши смотрела на меня с жалостью.

Я улыбнулась и честно ответила:

— Не знаю... Но по ходу дела, что-нибудь придумаю.

— Лиська вас проводит обратно, — кивнула баронесса Шерши. И добавила, — очень занимательная девочка. Она может незаметно пробраться куда угодно, и вы не увидите ее пока она сама этого не захочет...

А ведь я знаю одного такого вора, мимолетно мелькнула в голове мысль. Но я на нее даже внимания не обратила. Я искала выход из той патовой ситуации, в которой оказалась благодаря Великой матери. Мне срочно нужно было хоть какое-то решение, но кроме варианта «действовать по обстоятельствам» в голову ничего не приходило.

Бездумно пройдя за скользящей вдоль стен тенью, я вернулась в свой кабинет. К счастью, меня не хватились, и я сделала вид, что все это время просидела здесь и никуда не отлучалась.

— Ваше величество, — через какое-то время дверь со стороны тронного зала приоткрылась и показалась встревоженная физиономия Третьего советника, — кортеж султана прибыл в замок. Он вот-вот войдет в тронный зал... Вам лучше занять свое место.

Я кивнула. Медленно поднялась и вышла из кабинета... В тронном зале было так много людей, которые могли стать свидетелями моего эпичного провала. Мне захотелось разогнать всех и поговорить с Эбрахилом наедине...

— Великий султан, повелитель мужчин и хозяин женщин, правитель Солнечной Аддиии, Эбрахил Могущественный!

Провозгласил глашатай на входе, и все замерли, приветствуя гостя. И я замерла. На одно мгновение. А потом, нарушая все традиции и правила, встала и, спустившись с подиума, на котором стоял трон, решительно зашагала навстречу Эбрахилу. Третий советник выпучил глаза, а придворные дружно ахнули, порицая мое вопиюще невежливое поведение. Но мне было плевать. Я должна остановить Эбрахила даже ценой своей репутации.

А он почти не изменился за эти двенадцать лет... Когда я видела его в последний раз ему было около тридцати трех-тридцати пяти. А сейчас в свои почти пятьдесят он был так же безупречно прекрасен, мужественен и притягателен, как раньше.

Адийская одежда отлично подчеркивала его мужскую красоту, хотя на первый взгляд выглядела несколько женоподобной. Длинное до пола платье из самого тонкого, но плотного хлопка при каждом движении обрисовывало фигуру, совершенно не скрывая ни широких плеч, ни сильных рук, ни крепких ног, ни узкого таза, ни крепких ягодиц, ни мужского естества. Белье в Аддии не носили ни мужчины, ни женщины. И если бы не два верхних халата из тонкого шелка и тяжелой парчи, один из которых был запахнут на уровне груди и перевязан на талии шелковым поясом, то выглядело бы это очень неприлично.

Сердечко в груди застучало против воли... Как всегда, когда я видела Аддийского султана.