Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра. Три женщины в сердце Китая ХХ века

Мэйлин глубоко переживала, что не смогла присутствовать на похоронах Т. В. Когда Эмма написала ей, выражая свои соболезнования, Мэйлин ответила: «Вся семья глубоко скорбит об этой утрате и о смерти моего младшего брата Т. А., умершего всего два года назад». И тут же сменила тему: «Мадам Кун провела здесь лето, приехав в апреле на мой день рождения»[708].

Айлин тоже не попала на похороны – в то время она находилась на Тайване[709]. В итоге на похоронах Т. В. членов семьи Сун было мало – по сравнению с похоронами Т. А., на которые в Сан-Франциско прилетела Мэйлин и приехали Т. В. и Айлин (несмотря на болезнь, Старшая сестра нашла в себе силы прибыть из Нью-Йорка).

Кун Сянси, свояк Чан Кайши, умер 15 августа 1967 года в возрасте восьмидесяти пяти лет. Мэйлин прилетела с Тайваня в Нью-Йорк на похороны. На Тайване Чан Кайши распорядился провести пышную церемонию в память об усопшем. Генералиссимус лично написал преувеличенно хвалебный панегирик. Т. В. таких почестей не удостоился – Чан Кайши прислал лишь каллиграфическую надпись, подобную тем, что императоры даровали достойным награды подданным, например почтительному сыну, благочестивой вдове, долготерпеливой матери, стараниями которой род не угас[710].

Айлин умерла от рака 18 октября 1973 года в Нью-Йорке в возрасте восьмидесяти четырех лет. В старости она много болела. Когда Айлин приезжала на Тайвань, Мэйлин старалась обеспечить сестре лучший уход и проводила с ней в больнице целые дни. Мэйлин прилетала к умирающей Айлин в Нью-Йорк, дежурила у ее кровати, а потом спешила к мужу, который тоже угасал[711]. В 1976 году, через год после смерти Чан Кайши, Мэйлин окончательно перебралась в Нью-Йорк и вместе с Дэвидом Куном поселилась в доме номер десять на Грейси-сквер в Верхнем Ист-Сайде на Манхэттене. Квартира была просторная, угловая, на девятом этаже внушительного здания 1930-х годов постройки, с видом на Ист-Ривер. При выборе жилья мадам Чан Кайши в первую очередь руководствовалась вопросами собственной безопасности. В здании имелся крытый подъезд внутри охраняемого периметра: таким образом, садиться в машину и выходить из нее можно было практически внутри здания. Буквально в двух шагах от дома, по другую сторону зеленой лужайки, располагалась официальная резиденция мэра Нью-Йорка – особняк Грейси, а значит, все окрестности хорошо охранялись. И тем не менее в окнах у Мэйлин стояли пуленепробиваемые стекла.

В сопровождении охраны и прислуги Мэйлин иногда уезжала погостить в особняк семьи Кун на Лонг-Айленде. Дом теперь принадлежал Дженетт, к которой Мэйлин относилась как к дочери. Дженетт продолжала распоряжаться и в доме Мэйлин, не давая спуску слугам ни днем ни ночью (ночным сиделкам запрещалось дремать). Как всегда, резкие манеры Дженетт вызывали недовольство персонала, но для Мэйлин она была незаменима. Безгранично преданная тетушке, Дженетт сама принимала все новые лекарства, которые прописывали Мэйлин, чтобы проверить, нет ли у них побочных эффектов. Дженетт, которой было уже за семьдесят, вставала на колени, брала в руки ступни Мэйлин и подстригала ей ногти на ногах, не доверяя эту процедуру ни одному мастеру педикюра[712].

Смерть Дженетт в 1994 году, после смерти Дэвида в 1992-м, стала особенно тяжелым ударом для Мэйлин. На долгие месяцы она впала в депрессию. Видя, как страдает Мэйлин, один из ее почитателей решил хоть чем-нибудь подбодрить ее. По его инициативе в 1995 году несколько сенаторов США устроили в Конгрессе прием в честь Мэйлин – по случаю пятидесятой годовщины победы над Японией. Она прилетела в Вашингтон на один день. В самолете девяностосемилетняя Мэйлин снова и снова просматривала свою речь. На приеме она говорила энергично и выразительно. После мероприятия, в резиденции представителя Тайваня, у фуршетного стола ее обступили американцы китайского происхождения. Мэйлин обаятельно улыбалась гостям, они улыбались ей в ответ, болтали и фотографировались. Улетая обратно в Нью-Йорк, она не выглядела уставшей. Выброс адреналина действовал на нее еще несколько дней, все это время она была в приподнятом настроении[713].