Старше (ЛП)

— Он просто взрослый, — сказала она. Вытащив другую карточку, она перевернула ее, чтобы показать отцу. — Что думаешь о Мэтте? Я вижу потенциал.

Его глаза прищурились.

— Мэтт — бывший кондитер, ставший художником по воздушным шарам. После недоразумения с гигантским пирожным он решил начать новую жизнь, путешествуя по стране и делая животных из воздушных шаров на детских днях рождения. Его жена ушла от него.

Тара согнулась пополам от смеха, прежде чем вытащить еще одну карточку.

Рид почесал подбородок и фыркнул.

— Скотт начал встречаться с Джорджем вскоре после появления этой игры. Они живут в одной квартире в Лос-Анджелесе, и у них есть собака по кличке Зефир.

Мы оба засмеялись, когда Тара взяла еще одну карточку.

— Я вижу тебя, Спенсер, — сказал Рид, пристально глядя на изображение. — Бывший мелкий преступник, ставший верующим. Погрязнув в мошенничестве с чеками и уклонении от уплаты налогов, Спенсер нашел искупление в церкви. Спенсер — доказательство того, что человек может измениться, хотя я все равно не позволил бы ему приблизиться к моей дочери даже на расстояние десяти миль.

Я не могла дышать, так сильно я смеялась.

Уитни высунула голову из кухни, на ее губах играла легкая улыбка, в руках она держала тряпку для мытья посуды.

— Что я пропустила?

— Папа составляет рейтинг парней из «Dream Phone», — удалось выговорить Таре между приступами смеха. — Ему не нравится Спенсер.

Она взглянула на карточку.

— Спенсер выглядит… мило.

— Он не милый, — шутливо прорычал Рид. — Давай, Уит. Наша работа — защищать этих девочек от всех спенсеров мира.

Этих девочек.

Во множественном числе.

Мой смех стих, когда я снова опустилась на колени, мой взгляд на мгновение встретился со взглядом Рида, прежде чем я прочистила горло.

— Не волнуйся, Спенсер не в моем вкусе. Я предпочитаю Боба.

Тара шлепнула меня по руке.

— Сорокалетний школьный сопровождающий? Фу, Галс. Мне нужно почаще вытаскивать тебя из дома и расширять круг твоих потенциальных ухажеров. В следующие выходные будет вечеринка, на которую я планирую тебя затащить.

— А Боб там будет? — Я зевнула, опираясь на свою здоровую руку.

Тара поморщилась.

— Поверь мне. Тебе не нужен Боб.

В ее словах был странный, едва уловимый подтекст, но я пропустила его мимо ушей.

Уитни присоединилась к нам в гостиной через несколько минут со стопкой листов бумаги и карандашами.

— Я не смогла найти «Pictionary». Кажется, мы продали ее на гаражной распродаже прошлой весной, — сказала она, усаживаясь рядом с Ридом на диван. — Мы можем сделать свою собственную версию. Дети против взрослых.

У меня скрутило живот.

Я ненавидела, когда меня называли ребенком. Я была совершеннолетней и знала, что не выгляжу как ребенок. Не говоря уже о том, что за свои восемнадцать лет я повидала гораздо больше, чем большинство взрослых.

Рид бросил в рот жевательную резинку, и до меня донесся легкий аромат мяты.

— У меня есть минут тридцать, потом мне нужно будет уехать. У меня сегодня клиент.

Мы по очереди рисовали картинки.

Ни у кого особенно не получалось, но на тридцать минут мир перестал существовать. Тепло наполняло меня. Смех звучал громче, чем мои демоны, которые шипели и насмехались в глубине моего сознания. Божья коровка прижалась ко мне, ее мягкий мех касался моего бедра, когда я с удовольствием почесывала ей живот.

Я была последней, кто рисовал, прежде чем мы завершили игру. В горчично-желтых песочных часах, позаимствованных из другой игры, крошечные песчинки сыпались на дно, а я сосредоточенно рисовала, высунув язык.

Длинный стебель. Маленькие бутоны. Распускающиеся лепестки.

— Цветок! — крикнула Тара, но я отрицательно махнула рукой, показывая, что она ошибается. — Красивый цветок?

Я указала на свою футболку яркого голубого оттенка.

— Футболка. Голубая футболка. Футболка с подсолнухом.

— Подсолнухи не бывают синими, — практически прорычала я.

— Тебе нельзя говорить! — крикнула она в ответ. — Черт, это слишком сложно. — Она прикусила губу, глубоко задумавшись. — Тюльпан?

Я вздохнула. Пытаясь объяснить иначе, я начала рисовать магнитофон с маленькими музыкальными нотами вокруг него. Я ткнула кончиком карандаша в магнитофон, потом в цветок и снова в цветок, оставляя графитовые точки.

Тара разочарованно покачала головой.

— Что это, черт возьми, такое? Поющий цветок? — спросила она. — О! Венерина мухоловка!

— Утреннее сияние¹⁰.

Голос Рида заставил всех троих повернуть головы в его сторону. Наступила тишина, он смотрел на мой рисунок, а затем перевел взгляд на меня.

Я не смогла сдержать улыбку, которая расцвела также, как нарисованный цветок. Мы удивленно смотрели друг на друга, потом я опустила карандаш и кивнула.

— Он угадал.

Наконец заговорила Тара, нахмурившись от досады.

— Что? Откуда ты знаешь? — Затем ее глаза прищурились, и она посмотрела на отца. — Ты даже не в ее команде. Так держать, папа.

Уитни смотрела на нас троих, на ее лице отражалось замешательство.

— Отличная догадка.

— Почему он поет? — поинтересовалась Тара.

Мой взгляд вернулся к Риду и задержался на нем.