Старшие сыновья

«Не дай Бог, Баньковский опять пьяным приедет». Горохов лежит и злится. Ему нужна вода, хорошая, чистая вода, пусть немного, пусть экспедиция не окупится, плевать, но ему очень нужно найти воду. И найти как можно быстрее, времени-то у него всё меньше. Он, не будь в городе доктора, который мог бы его опознать, уже сам поехал бы туда, по жаре поехал бы, лишь бы быстрее привезти эту воду для бетона и поскорее начать заливать подушки под ноги буровой.

А тут за палаткой голос, у самого входа.

- Хозяева, дозволите войти? – голос женский, молодой. Женщина у входа не одна и, кажется, они переговариваются.

Горохов встаёт, подходит ко входу, откидывает полог, перед ним две женщины, они без пыльников, головы непокрыты. Волосы искусно зачёсаны, собраны в большие узлы на затылке. Шеи и лица открыты. Они глазастые, смелые и немного… хищные. Понятно, что Самара их невзлюбила, они обе моложе её. Одна из них держит на руках, которые расписаны узорами, блюдо, накрытое тряпкой.

- Вы ко мне? – спрашивает Горохов, с интересом разглядывая их.

- Ну так ты же инженер? – спрашивает та, что без блюда.

- Я, – он кивает.

- Тогда к тебе, - женщины переглядываются и улыбаются. А они и вправду красивы, у обеих тёмные волосы и на лицах нет следов проказы. Одежда на них очень, очень лёгкая, почти невесомая. В ушах длинные золотые серьги качаются.

- Ну входите, красавицы, - говорит он, пропуская их в палатку.

Они входят и сразу садятся на войлок, но место у кондиционера оставляют для него. Тут же ставят блюдо.

- Я Роза, - представилась та, что была без блюда, - а это Настасья, подруга моя. Мы из коша атамана Кости Шалимова. Наш кош в сорока километрах на север отсюда. Казаков у нас больше сотни, а кочевье ещё больше. Вот, приехали к тебе, просим дозволения у твоего куреня пожить.

- Сорок километров отсюда? Это вы, наверное, до самой Губахи кочуете? – уточняет инженер.

- Ой, до Губахи от нас два дня пути, но иной раз бывает, что и до неё доходим, но то редко. Мы от реки далеко не любим уходить, – говорит Роза.

- Торговать иной раз туда ездим, когда у саранчи сезон или колючка хорошая идёт, - добавляет Настасья. И тут же спрашивает с лукавой улыбкой: – Ну так что, инженер, дозволишь нам тут у тебя пожить немного?

- Так не моя это земля. – отвечает Горохов, - я здесь ненадолго, это ж всё кочевье Василька.

- Да про то мы знаем, – сразу говорит Настасья, - мы знаем, что это земля Лёвки Ходи-Нога, но мы не к нему, мы до твоего куреня приехали, пока ты тут старший, то тебе и решать, кому здесь жить.

- А почему вы думаете, что я старший?

- А то кто ж? – красавицы смотрят на него лукаво: ну не дуры ж мы.

- Так вы мужей ищете? – спросил инженер, решив не отвечать на их вопрос про старшинство, он немного хотел потянуть, не хотел сразу отвечать отказом.

- А что же делать, раз вдовые мы, - отвечала Роза. - Схоронили своих казаков, одни живём, а разве женщина одна должна жить? Женщине одной жить нельзя, посохнет она, раньше времени старухой станет.

- А у вас там свободных казаков нет, что ли?

- Откуда им быть-то, война же у нас в степи была, у нас уже в четырнадцать лет хлопцев женят. Некоторые бабы вторыми жёнами идут, а мы с Розкой не хотим вторыми, - продолжила Настасья. – А неженатых казаков в округе… Ох, их и плохеньких не сыскать, нерадивых, и тех разобрали после той большой войны с даргами, что была три года назад, так вот мы и ищем себе пару.

– Ясно, вот только у меня тут народа немного, люди всё женатые. – говорит Горохов, подбирая слова, он уже думает, как бы повежливее отказать им, - тут вам, милые, и не за кого будет замуж выходить.

- Ой, да ты про то не думай, – машет рукой Настасья. – Если жена у мужчины хорошая, то он к ней от нас и вернётся, а если постылая, или старая, или больная какая, так пусть у нас останется.

Женщины переглядываются и посмеиваются, они уверены в себе. Под их полупрозрачными одеждами виднеются их сильные, гибкие тела женщин, что с детства привыкли к тяготам степной жизни. У них красивые плечи, плоские животы, небольшие груди. Горохов в который раз замечает, что все степные женщины уверены, что они лучше городских. Откуда в них это? Степные женщины ведут себя так, словно они тут, в степи, знают какой-то женский секрет, который городские знать по определению не могут. Это ему кажется забавным… Инженер даже немного улыбается.

- Ну так что, инженер, - говорит Настасья, тоже улыбаясь, - дозволишь нам пожить у твоего куреня?

А Роза, истолковав его улыбку по-своему, окидывает тряпицу с блюда. А там шикарный оранжевый тыквенный пирог, даже на вид вкусный, она красивой, искусно выточенной из пустынной колючки ложкой отламывает небольшой кусочек и несёт его к лицу, ко рту Горохова:

- Попробуй, инженер, как я стряпаю.

Он хотел перехватить ложку, взять её в свою руку, но казачка не позволила, улыбается и подносит ложку к его губам, мол, сама тебя накормлю, ты только рот открывай. Горохов соглашается взять кусочек пирога, женщины довольны, ждут его реакции.