Старшие сыновья

«Рост два десять, вес… Двести? – Сразу прикинул инженер, держа пришедшего на прицеле. И ещё раз осмыслив увиденное он понял. – Таких людей не бывает. Это бот! Сто процентов бот! Интересно, из чего его кости и сухожилия? Ну, что встал, дядя, тебе чего?»

- Эй, уважаемый, а что тут у вас произошло? – Горохов попытался с ним заговорить, всё ещё не вид его лица, оно всё ещё не попадало в свет трюмных ламп, Но гигант ему не ответил.. Но он продолжал, надеясь завести разговор. – Я заметил там у вас на палубе погибшего. Зашёл спросить, не нужна ли помощь?

Вместо ответа громадина, толкнув головой лампу, двинулась на него. Бот только кувалдочку свою приподнял.

- Э, э, не надо, - Горохов сделал шаг назад. – Это фиговая затея, друг. – Он подумал о том, что боту нужно дать команду, чёткую команду и он остановится.

– Стой! – Рявкнул он. Делая ещё два шага назад и поскользнувшись при этом. - Иди чистить палубу!

Но бот не понимал, он толкнул ещё одну лампу своей головой, и уже заносил кувалду. В общем, всё было ясно. Горохов пятился между торчащих со стеллажей ног мертвецов, и думая о том, что будет совсем плохо, если кто-то появится у него за спиной. Он поскользнулся ещё раз, прекрасно понимая, что выхода у него нет, ему на этом льду ещё упасть не хватало. Он нажал на спуск.

Хлопок совсем не громкий получился в этом холодном кладбище, в морозном воздухе пороховой дым кажется синим. Тяжёлый, стальной жакан ударил громилу чуть левее центра груди, прямо в сердце. Он плюхнулся на рифлёный пол. Но не упал, сел на задницу выронив кувалду.Только теперь Горохов как следует разглядел его:

«А головка-то у него махонькая, шея шире головы, и ротик маленький, этим ротиком он должен жевать пол дня, чтобы такую тушу прокормить». Капля крови вытекла из раны. Очень, очень скудное кровотечение. И гигант не собирался умирать. Дырка в груди? Ну и что? Он поворачивает голову, находит глазами кувалду, берёт её и начинает вставать.

«Ну уж нет, дорогуша!» - Горохов нажимает на спуск.

Опять выстрел звучит глухо. И опять он стреляет точно, картечь бьёт гиганта в голову выбивая из неё фонтан тёмных брызг. Пол головы разлетелось. Но и это не остановило здоровяка. Он лишь кувалду выронил, но тут же поднялся и подобрал её снова. После выстрела макушки у него не было, маленькая голова теперь ещё и кургузой смотрелась. «Пол головы нет, один глаз остался, а он еще шевелится».

- А ты крепкий малый не только на вид. И как же прикажешь тебя успокаивать, если двенадцатый жакан в грудь и порция картечи в башку тебя не угомонили?

Инженер был бы сильно удивлён, если бы некоторое время назад уже не встречался с подобной, нечеловеческой крепостью. Он вспомнил как выглядела баржа, припомнил, что на носу у неё был люк в трюм.

«Надо попробовать пробиться туда, а экспериментировать со стрельбой буду потом».

Не отрывая глаз от великана, держа его «на мушке» стал отходить вперёд спиной по трюму, к носу судна. А гигант уже оправился, встал, и теперь из головы у него ничего не лилось. Ни рана в груди, ни разбитая картечью макушка у него не кровоточили. Он как будто и не получал этих смертельных ран, просто встал и пошёл на инженера зачем-то «прицеливаясь» в него своей кувалдой.

Там, в конце этого страшного места, был люк, к которому вёл трап. У трапа свалены в кучу мерзлые трупы. Их уже не раскладывали по стеллажам, они были свалены в кучу прямо под трапом, наверное, времени не хватало, и мертвецов просто кидали в люк. Горохову одного взгляда было достаточно, чтобы понять: эта куча - «некондиция». Тела без рук, без ног, с распоротыми животами или без голов, а некоторые и вовсе темные, с пятнистой кожей – дарги.

«Ещё бы он отпирался». – Инженер бросал взгляд то на монстра, что шёл за ним, то на колесо, что запирало люк, и поняв, что дистанция между ним и здоровяком всё меньше и меньше, повернувшись, бросился на кучу, влетел на неё одним прыжком и сразу вцепился в колесо. Он знал в какую сторону поворачивать его, он оно не двигалось. Примёрзло.

«Если колесо заблокировано сверху, придётся с этим красавчиком заканчивать тут, главное, успеть это сделать пока он не вмажет мне своей кувалдой».