Старший брат моего жениха

И тут что-то щелкает в голове. Мысль. Четкая, ясная и такая простая, что я готов головой об руль стукнуться. Не понял сразу, не догадался.

Завожу мотор, машина срывается с места, а я топлю и топлю педаль в пол, разгоняя скорость. На подкорке горит нужный адрес, и меня ведет вперед, будто я сорванный с цепи зверь.

Я просто должен убедиться, что в том доме Кире ничего не угрожает. Должен своими глазами увидеть. Не собираюсь никуда вмешиваться, но нужно просто понять: с моей девочкой все будет хорошо.

Во дворе дерутся коты, а тощий парнишка раз за разом бьет по пыльному ковру палкой. За ним зорко следит полноватая женщина лет тридцати, раздавая указания.

Я сижу в машине, пытаюсь отвлечься созерцанием унылых видов, но нет. Успокоиться пытаюсь, только хрен мне, а не дзен.

Выхожу из машины, курю, шагаю туда-сюда, чем привлекаю к себе внимание владелицы личного коверного раба. Вначале она хмурится, но что-то неуловимо меняется в ней, когда мы встречаемся взглядами: в ее глазах появляется кокетство. И тон становится игривее, и движения более плавными, а мягкая улыбка что-то обещает.

Да ну нахуй.

Выбрасываю окурок и, мысленно плюнув себе под ноги, широким шагом иду к подъезду. Я не могу больше терпеть, у меня терпелка слишком маленькая и та давно вышла. Кажется, слышу громкий стон разочарования и печальный взгляд, который впивается в меня точно между лопаток.

Сколько мне нужно времени, чтобы добраться до квартиры Виолетты? Секунд десять. Но для меня они растягиваются в вечность, стоит только услышать жалобный крик. Мне нет смысла прислушиваться — это Кира.

“Помогите, пожалуйста!” — вот то, что простреливает меня насквозь, когда оказываюсь у гребаной двери. Сейчас от Руслана Валевского осталась только оболочка, переполненная жгучим желанием убивать. Никому и никогда я не позволяю пальцем трогать мое. А уж доводить до истошных криков? Подавно.

У меня один способ проходить сквозь запертые двери: выбивать ногой чертовы замки. Грохот, визг выглянувшей из своей квартиры соседки, мои на удивление четкие движения и Кира, падающая на пол.

Это все какой-то бред. Перед глазами сквозь алую пелену проступают расплывчатые образы.

Я всеми силами пытаюсь не потерять самообладание, когда хватаю за шкирняк какого-то уебка. Но не переусердствовать трудно, потому что он только что своими ебучими граблями держал мою Киру.

И это единственное, что меня волнует сейчас.

За спиной возня, шум, гам, вопли. В моих руках кусок говна, по странной случайности именуемое человеком. Нет, это не человек и даже не животное. Это тварь самая настоящая. Еще и дрожащая.

Краем глаза цепляю Киру. Она, как болванчик, вскакивает на ноги, орет мое имя, а лицо перекосило от страха.

— Я обознался, обознался! — пытается достучаться до меня дерьмоед, а я встряхиваю его хорошенько. — Я ничего не делал, я обознался! Они похожие! Перепутал! Брат, перепутал я!

Он отбрыкивается, выкрикивая свои гнилые оправдашки. Рядом визжит какая-то баба, но я не вижу ничего, кроме глаз Киры. Они такие огромные сейчас — чистый малахит.

Она шевелит губами, но я ничего не слышу. В ушах шумит, ярость все еще клокочет во мне, бушует энергия.

Я отбрасываю от себя все еще пытающегося что-то мне объяснить мужика и иду к Кире. Она шепчет: "Прости, прости, пожалуйста, я дура, дура", но глаза сухие и огромные. Обхватываю ее лицо руками, ощупываю, провожу пальцами по скулам, спускаюсь ниже. Это не ласка, это дикое желание убедиться, что с ней все хорошо.

— Он тебя ударил? Больно? Где-то болит?

Я не спрашиваю о самом главном, и немой вопрос повисает в воздухе. Ну же, Кира, услышь меня, пойми! Не заставляй вслух произносить. Не выдержу, не смогу выдавить из себя это.

Наверное, по выражению моего лица, по сведенной судорогой челюсти, жадным ощупывающим движениям Кира все понимает.

— Нет-нет! Ничего! Со мной все хорошо. Руслан, он не трогал меня! — она гладит меня по плечам, заглядывает в глаза, робко и очень виновато улыбается, и меня отпускает.

— Значит, выживет, — криво усмехаюсь, царапаю словами горло. А потом наклоняюсь ниже, к самому уху, и обещаю зловеще: — Накажу.

Она кивает, будто заранее готова даже к смерти. Виновата же? Еще как виновата. Но об этом потом.

Пока что есть дела поважнее. И если поторопимся, то еще и на самолет успеем.

— Руслан, — хватает меня за руку Кира, а на ее лице мертвенная бледность проступает.

Потому что в дверях, в самой гуще толпы ротозеев, стоит Виолетта.

57 глава

Кира

Это моя сестра, точно она. Если и оставались у меня раньше хоть какие-то сомнения, теперь пропали окончательно.

Сейчас, когда нас разделяет всего несколько шагов, на все тысячу процентов понимаю, почему Руслан и вот этот идиот так легко нас перепутали.

Я очень похожа на отца, но еще больше на бабушку. Мама даже шутила, что Кира Степановна настолько властная особа, что просто не могла допустить, чтобы внучка была похожа на кого-то другого, кроме нее. Вот и включила небесный ксерокс, пошаманила, да и получила меня — свою копию.