Старший брат царя. Книги 3 и 4

От погони он освободился, впереди свобода, но на удивление разболелась рана: покраснела, набухла и из неё текла вонючая сукровица. Кружилась голова и мутило. Подумалось — то с голоду, одними ягодами сыт не будешь. Топором сшиб куропатку, всё-таки разжёг костёр и утолил голод. Однако ел без аппетита, а через четверть часа стало ясно — нутро пищу не принимает!

Понял, что болен всерьёз, что нужно спешить к людям, только хороший знахарь может помочь. Вспомнил: «Вот Клим обязательно поставил бы его на ноги! А всё ж беда идёт от Клима!» Преодолевая головокружение, режущую боль в ране, вывел челнок из болота на стрежень реки и в беспамятстве упал на дно челнока... Днём несколько раз приходил в себя, громко стонал, черпал ковшом воду, жадно пил, остатки холодной воды лил на рану, потом вновь проваливался в чёрную, бездонную яму. Потом появились люди, он никого не узнавал и твердил, что его звать Николаем...

...Утром Фокея разбудили и сообщили, что раненый преставился. Похоронили его тут же на берегу. Из его пояса Фокей вытряхнул горсти две денежек и с десяток золотых и серебряных украшений. Деньги тут же разделил поровну на семь частей и раздал. Драгоценности, украшения, нож завернул в пояс, пустые карманы наполнил песком и обратился к сопровождающим сотоварищам:

— Д-други! По всему видно, Захар п-поссорился, может, с хозяином д-даже. Б-бежал, и ранили его. У н-него остались и в-враги, и д-друзья. Они, м-может, не знают, что он р-ранен. Подумают: убили мы его и ограбили! П-потому — мы не знаем н-ничего, не видели его. П-прав ли я?

— Правда твоя, Фокей, не видели мы его.

— Л-ладно. Эти вот ц-цацки раздать не могу, у-узнают, беда на н-нашу голову. Сей час метну в реку, с-спокойнее будет.

— Делай, как знаешь.

— Вечная память Захару!

Пояс плюхнулся и пошёл ко дну. Кто-то воздохнул:

— Жаль, добро пропало!

— Добро — ладно, головам бы целыми остаться!

Вернувшись в Соль Вычегодскую, Фокей ничего не сказал про Захара, даже Климу, хотя догадался, Захар исчез из-за него. Вспомнил он об этом только на следующий год при очень сложных обстоятельствах.

14

Стараниями Зота на лекарском дворе Климу срубили избу. Теперь Вера открыто приходила сюда и хозяйничала вначале с Василисой, потом одна. Она заметно расцветала, а Клима изводила неопределённость, ему казалось, что люди осуждают его, хотя явного недоброжелательства не замечал. И всё же необходимо искать выход! После исчезновения Захара пришло решение...

Хотел узнать мнение Фокея. Пошли вдвоём за орехами, бродили целый день, пели. Фокей вспомнил:

— Как т-тогда?.. С-сколько минуло?

Надо полагать, о том же думал и Клим; ответил, будто ждал вопроса:

— Семь зим... Да не было песен тогда... Фокей недоумённо вскинул глаза. Клим задумчиво покачал головой. — Клима не было там, и не могло быть песен...

Ещё долго бродили, напали на нехоженое место, набрали полные сумки отборных орехов. Сели перекусить. Похрустывая сухарём, Клим спросил:

— Какова девица Вера-цыганка?

Фокей поперхнулся. Откашлявшись, ответил:

— Девка как д-девка. В-василиса говорит — она любит тебя.

— Я хочу жениться на ней! — выпалил Клим.

На этот раз Фокей ответил, закончив жевать:

— К-к тому шло... Дозволь спросить: а как Таисия, княгиня?

— Она для мира мертва... И твёрдо добавил: — И Юрий-князь мёртв. Жениться станет Клим... Беда в другом — старик я, а она — одногодок Василисы.

— Никакой ты не старик!

...Значит — близкие люди его решение одобряют. Теперь — отец Назарий. Тут трудность — старое вспоминать нельзя. Скажешь: был женат, бывшая жена в иночестве. Спросит: почему ушла в монастырь? В какой? Да ещё проверить может! Нет! Придётся брать ещё один грех на душу! А прошлый раз осмеливался мечтать о рае! Единственное успокоение: Клим-то воистину женатым не был!

Настоятель Никольского храма отец Назарий у себя во дворе колол дрова. Ему далеко за пятьдесят, но он уверенно расправлялся с аршинными берёзовыми поленьями. Благословив Клима, он пригласил его в избу, но Клим пожелал разговора с глазу на глаз. Они сели на поленницу. Выслушав Клима, он вымолвил:

— Ты, Климентий Акимыч, уважаемый человек, многим из нас жизнь спас. Потому дурное поведение такого человека — великий соблазн для малых мира сего... До меня доходили слухи разные, и хвала тебе, что со своим грехом сам пришёл ко мне. Я не вижу никаких препон для законного союза, благословлённого Богом. Однако тайно венчать не стану. Приходите перед вечерней в будний день с дружками, народа тогда мало бывает.

Так и порешили.

Радостный и довольный пришёл Клим домой. Вера вязала чулки. Обняв её, он выложил свои заботы этих дней и сообщил, что завтра они будут муж и жена. Пока воодушевлённо рассказывал, он ничего особого не заметил. Только позднее вспомнил, как её упругое тело вдруг поникло, будто уменьшилось. Она уныло повторила его последние слова:

— Муж и жена... А кто мы есть теперь?

— Полюбовники, грехом связанные.

— Грешники, значит... А потом станем жить без греха... Эх, Клим Акимыч, прежде чем думать о свадьбе, ты бы меня спросил...

— Мы ж с тобой говорили...

— Когда?

— Тогда ты обещала мне сына и дочь.