Старший брат царя. Книги 3 и 4

— Знаю. А на деле помнят: глас народа — глас Божий. Каждый про себя разумеет, весна не за горами. Морозит только по ночам. Случится ранняя весна, вам с награбленным выбраться будет непросто... Вот, пожалуй, и всё. Много лет тебе жить, князь Афанасий, и тебе, Фёдор.

— Прощай, атаман! — И не утерпел, с угрозой добавил: — Не дай Бог встретиться ещё!

— Твоя правда, князь, не станете задерживаться тут, и встречи не будет. Вот ежели задержитесь... Ну, пока будь здоров!

Лесное воинство уходило с Поклонной горы ватажками, блюдя порядок. Опричники со злобой и не без страха смотрели им вслед. Понимали: на этот раз пронесло! А могло быть хуже.

12

Вяземский, согнувшись, сидел под иконами, там, где оставил его Неждан; бледность сохранилась — ни кровинки в лице, только желваки катались на скулах. Он поднял тяжёлый взгляд на Ловчикова, тот подобострастно глядел на князя.

— Вот так-то, брат Федя. Припомнит нам государь смерть этого сатаны!

— Ты-то при чём?

— Виноватым кто-то должен быть...

— Надо разыскать того самого тысяцкого, — предложил Фёдор.

— Найдём, но это не поможет. — Ловчиков намеревался возразить, но князь не стал слушать, распорядился: — Прикажи стол на место поставить. Сам разведай, что тати воям говорили. Ко мне Кира и дворян князя Григория.

Киром оказался тот вельможа, что ехал рядом с князем, худощавый, с рыжей бородой, наголо стриженной головой, он встал в сторонке. Князь жестом разрешил ему сесть. Дворяне стояли посреди светлицы. Вяземский, всмотревшись в их лица, заговорил резко и громко:

— Дьяки потом запишут ваши имена и слова. А теперь пусть один скажет, как попались к мужикам и кто убил князя?

Шаг вперёд сделал самый молодой из них, с курчавой каштановой бородой на спокойном лице. Без особых подробностей передал события утра и ристалище. Афанасий сидел, закрыв глаза, положив подбородок на руки, опираясь локтями на стол. Когда дворянин замолк, князь открыл глаза:

— Значит, вас тёпленькими взяли голыми руками! И, оказывается, не убили князя, а победили в честном бою. Здорово!.. Как выглядит убийца?

— Старик, за пятьдесят. Борода седая широкая. На лице многолетний шрам, правый глаз выбит, глазницу прикрывает седой длинный чуб. Саблю держал в левой руке, щит — в правой.

— Хорошо запомнил его?

— Навечно, князь.

— Как имя?

— Влас, сын Михайла Подгорного.

— Ладно. Вина твоя велика, но стану просить государя. Разрешит, пошлю искать тысяцкого... А с вами потом, ждите решения государева.

Качнул головой. Кир выпроводил их. Вошёл Фёдор. Оказывается, воры убеждали опричников как можно быстрее убираться из Псковщины. Они, лесные люди, станут мстить за всех погибших.

— И ты слушал этот поклёп?! Не вмазал лжецу!

— Ты сам приказал выслушать. А вмазать... Я всех предупредил: будут вякать — языка лишатся.

В этот день Вяземский должен был подготовить государю временный стан, но с малым отрядом на ночь глядя ехать не решился, остался ночевать на Поклонной горе. Выслал полудесяток самых надёжных разведать, куда ушли вои с тысяцким.

Среди ночи один из разведчиков вернулся, одетый в мужицкий зипун и в лаптях. Сообщил: спрашивали мужиков в деревне, никто ничего не видел. Выехали за околицу, напали лесные, одного убили, остальных раздели, разули и отпустили, предупредив, что следующих разведчиков всех убьют. Босые опричники с горем пополам добежали до деревни. Там обогрелись, мужики одного одели, дали коня... Афанасий избил вестника самолично. Но всё ж наутро забрал неудачников.

В этот день и на следующий отряды опричного войска занимали постоялые дворы, монастыри, посёлки вокруг Пскова, перекрыв все дороги. А ещё раньше из Старой Руссы, Холма и Великих Лук царёвы войска и ополченцы двинулись в города и сёла по старой границе с Ливонией — воеводы не хотели никаких неожиданностей, до них тоже дошли слухи о рейтарах литовских. И, несмотря на такие грозные приготовления, поступали известия, что малым отрядам опричников и воям нельзя стало выезжать даже за околицу — нападали лесовики. Опричники мстили крестьянам: если на дороге встречали одного или несколько мужиков, тут же устраивали резню. Это вроде войны государевых людей с мужиками, от которой росли ватаги разбойников.