Старший брат царя. Книги 3 и 4

Около одной испорченной пушки стоял, окружённый пушкарями, пушкарь-баши. Он громко, со слезами причитал и бился головой о ствол пушки, звеневшей колоколом. За пятнадцать лет его боевой жизни он в самых затяжных боях не терял больше дюжины пушек, а тут за полчаса без огневого боя погибло без малого две сотни (удар головой), из которых полсотня стенобитных! (Ещё удар.) И он жив! (Ещё удар.) Аллах, возьми его на небо от позора! (Новый удар.)

Али-паша охотно принял предложение стать представителем султана в походе на Москву. Хорошим подкреплением этого назначения были две сотни стволов первоклассных пушек и почти полтьмы пушкарей и янычар. Успешный поход Девлет-Гирея в прошлом году обещает ещё большие победы в нынешнем. Али-паша надеялся этим походом поднести османскому султану земли по Итиль-реке от Ярославля до Хазарского моря, тем самым исправить ошибки похода 1569 года, когда янычарам пришлось отступить от Астрахани. Конечно, возомнивший себя героем Девлет-Гирей пусть до поры до времени не ведает о планах Сулима-второго. Пусть тешится раздачей удельных княжеств.

Всё шло, как должно, но получилась осечка: отрезанные от Москвы войска русских не спешат отходить от Серпухова, наоборот, накапливаются! И эта ночь... Али-паша не вышел из шатра, пока русские не убрались восвояси, — так он презирал их. Потом объехал лагерь. Хотел отрубить голову пушкарю-баши вместе с набитыми шишками, но в последний момент раздумал — русские и без того искрошили многих пушкарей. Приказал:

— Оставляю твою голову на месте! Собираем всех мастеров, заклепай разрушенные затравки. Сверли новые запальные отверстия, да так, чтобы пушки ещё послужили, и ты останешься жить.

Горе горем, беды бедами, а жизнь продолжается. В тот день, 29 июля, прибежали несколько гонцов — хану требуются пушки. Значит, русские знают о нужде хана, потому они отрезали турок и стараются уничтожить их. Бездарный Девлетка отдал представителя султана — да славится имя его! — русским на истребление! Значит, во всём виноват Девлет-Гирей, чума на его голову!

Ответное слово паши дышало гневом: «Ты, крымский хан, бросил нас. Гяуры напали прошлой ночью. Мы потеряли пушки и каждого пятого воина. Если жалеешь свою голову, шли помощь!»

Татары любят быстро перемещаться, налететь, разгромить и дальше. А тут их помощь может запоздать, и паша приказал вокруг стана рыть ров и ставить частокол, только мастера, чинившие пушки, освобождены от этой унизительной работы. Ничего не говоря Саттару, дагестанский князь послал своих джигитов помогать туркам, если нападут гяуры, обороняться вместе, а может, и уйти от Оки...

...После полудня приползло невероятное известие: у неизвестного посёлка Молоди около какого-то гуляй-города погибло больше половины ногайцев и их главный темник Тербердей-мурза! Хан будто бы отошёл от Москвы, чтобы разгромить тот самый гуляй-город.

И ещё сообщение, которому Али-паша не поверил и выехал вместе с дагестанским князем на берег Оки... На том берегу сквозь поднятую пыль увидели: построенные сотни втягивались в лес по дороге к Москве. Туда же увозили тройки поставленные на колёса щиты гуляй-города... Что это означало?!

Посланная разведка донесла, что брод не охраняется. К вечеру паша направил полтысячи очищать брод — снимать решётку жердей и разбирать подводные надолбы.

...А становище всё ж продолжали укреплять...

8

Гуляй-воевода Клим Одноглаз имел побольше двух тысяч воев: тысяча ополченцев ярославских и Соли Вычегодской, шесть сотен казаков Неждана и плотники со всех полков. Прясла гуляй-городов заготовляли в четырёх наиболее вероятных местах встречи с противником, а именно: недалеко от Подольска на Гривенском болоте, на реках Рожайке и Лопасне и под Серпуховом. Заготовительные площадки маскировались в лесах верстах в десяти-пятнадцати от Крымского тракта. Уже два гуляй-города были поставлены, один на реке Пахре для немецких стрелков, которые вместе с казачьим атаманом Мишкой готовили ближайшую к Москве линию обороны.

Второй гуляй-город стоял прямо против Сенькина брода. Клим находился здесь потому, что в день целителя Пантелеймона (27 июля) ожидали приступа. На том берегу Оки крымчаки вязали плоты, ставили на них небольшие пушки. А прошлую ночь ниже по течению две-три сотни татар, держась за хвосты коней, переплыли Оку, но, встреченные огнём и стрелами, повернули обратно. Всем стало ясно, что, будь тогда не сотни, а тысячи, они закрепились бы на этом берегу.

День прошёл спокойно, но с наступлением ночи у крымчаков начались какие-то перемещения, и ещё до рассвета стало известно, что Девлет-Гирей воспользовался малоизвестной Дракинской переправой и всей силой обходит Серпухов.