Старший брат царя. Книги 3 и 4

Исполнителями такого дела волей первого опричника и губного старосты определены: воевода — Клим Одноглаз со стремянным Гулькой да два старших стражника-наставника Фокей и Евсей и крепости для и охраны — десяток казаков с ручницами и пиками. А учёт и хозяйские дела решать старшему подьячему Ахию с писарем да великоустюжскому приказчику Никону.

Начали Ахий да Никон — определили посёлки сборов. Потом туда посылались гонцы к хозяевам, приказчикам и стражникам с повелением, когда и где собираться. На сборах Ахий зачитывал столичную грамоту и объяснял, что к чему. За ним воевода Клим растолковывал о взаимных действиях отдельных отрядов и о подчинённости — кто над кем голова, чтоб при нужде бить единым кулаком во славу государя. Последним — назначали этого самого голову и товарищей ему по этому городу. Голова и один его товарищ от каждой четверти сотни прибывают для обучения в первый день Святок в Устюг Великий.

Казалось, чего лучшего желать — надёжная защита без дополнительных расходов, — всё оплачивалось из государевых податей. Ан нет же! Находились строптивые хозяева: я, мол, стражу для себя нанимал, и никаких объединений и учёб! Таких воевода убеждал, подьячий уговаривал — ни в какую! Тогда во исполнение Указа строптивца брали на правёж — в холодную, чтоб одумался. Не помогло — вызывают наследников, передают хозяйство, а виновного в столицу, там разберутся. Два случая таких было, а потом всё пошло в добром согласии. Молва о строгом воеводе впереди его бежала!

Примерно в середине пути, только Клим с коня сошёл, в гостевой избе не успел из бороды наледи снять — мороз добрый был, — Ахий следом со словами:

— Клим Акимыч, непорядок тут. Как прошёл слух, что опричный воевода грядёт, трое стражников деру дать хотели. Двоих поймали. Голова спрашивает, что с ними делать?

— При чём тут я? Это его забота.

— Так-то так, только бежали они потому, что кудеярили и один из них тебя видел и признал в тебе кудеяровского атамана.

— Да?! А что они бежали?

— Не знаю.

— Тогда давай их сюда, поговорим.

Дорого далось Климу спокойствие. В груди будто что-то оборвалось, и подумал: «Вот и новая встреча! И не с одним, а сразу с тремя!»

Вернулся Ахий и спросил:

— Можно вводить? По одному?

— Давай обоих. Ты пытаешь их, а я слушаю.

— Ладно.

Три казака ввели двух беглецов-стражников. Каждому лет под сорок, в волосах проседи и залысины. В глазах — страх. Остановились в дверях, сняли шапки, перекрестились как положено. Отпустив казаков, Ахий приказал:

— Подходите ближе, чтобы вы присмотрелись к нам, а мы к вам. Кто из вас Худяк?

Беглецы остановились посреди комнаты, переглянулись, ответил тот, который был пониже ростом:

— Худяка нет, он утёк.

— Плохо дело. А Быструн ты?

— Азм есмь Быструн, — скороговоркой ответил высокий.

— Хоть и Быструн, а поймали, — усмехнулся Ахий.

— Никто нас не ловил. Пришли сказать, что уходим, а нас в подвал.

— Ага, вон как. Ну а ты, значит, Евсей — одноименец нашего стражника-наставника. Отвечай, Евсей, почему в бега метнулись?

Переглянулись стражники. Евсей шапку валиком скатал, Быструн — блином примял. Молчали. Ахий повысил голос:

— Евсей, тебя спрашиваю, молчанкой не отделаешься. Плетей отведаешь — казаки вон за дверью.

— Испугавшись... Кудеярцев повесят скорей, чем в опричнину примут... А Худяк вон его узнал... — Евсей шапкой показал на Клима.

— Ну а ты, Быструн, что поведаешь нам? Почему испугались?

— Худяк признал в нём атамана, кой побыл сколько-то в ватаге и пропал. А пришли царёвы вои. Началось такое! Мы сбежали, потому живы остались.

— Сами атамана того зрили?

— Зрили издали, а близко — не.

— И похож?

— Вроде... — замялся Быструн.

Евсей добавил:

— Не-е. Худяк говорил: с одной стороны лицом на атамана смахивает, а другая — посечена.

— Так по каким же приметам признали? Бородавку, родимое пятно под глазом видели? Раз шрама не было.

— Не заметил пятна... По обличию признали...

— Когда атаман у вас был?

— Четыре лета, видать, минуло.

— А кудеярил сколько?

— Я — без месяца два года, а Евсей поболе.

Евсей хотел что-то с казать, но безнадёжно махнул рукой. Климу надоело слушать бестолковый допрос, он спросил:

— Быструн, тебя за язык тянули про кудеярство рассказывать?

— Да нет... Как-то... с другами...

— Хреновые у тебя други! — заметил Ахий.

— Вот так-то что с другами! Теперь посмотри на мой шрам. Сколько ему лет?

Ответил Евсей:

— Много. У меня на плече такой — ему без мала десяток лет.

— Этому меньше, шесть. Так вот, не мог я быть без шрама четыре года назад. Так что вклепались вы.

Оправдывался Быструн:

— Мы-то что, издали видели. А вон Худяк в охране твоей был...

— В моей охране, да? Может, он слепой? Ну да ладно... Вот мой приказ, стражники: вы знаете, где Худяк. Приведите его и оставайтесь стражниками.

— Хотя следовало бы дать плетей! — высказался подьячий.