Старший брат царя. Книги 3 и 4

— С измальства, лет восемь. Сперва на подхвате...

— Всё! За пять лет верной службы не только беглецов, но и разбойников милуют. А тебя прощать не за что. Слушай, голова, сейчас он с Фокеем Трофимычем в баню пойдёт, а ты приготовь одежду, обувь по-зимнему. А к завтрему — коня со сбруей...

— Пусть моего Василька вернёт, саблю и всё иное, что по его научению пограбили.

— Слыхал, голова? Назавтра мы его с собой возьмём от греха. Ты, Савва, в подручные Фокея Трофимыча пойдёшь? Он о тебе пёкся.

— Куда хочешь пойду. Верой и правдой служить буду! Вот перед образом клянусь! А к Фокею Трофимычу — всей душой! Только прошу, умоляю тебя, старшой, скажи, прикажи старосте, чтобы дочь Глашу не терзал. Она ни в чём не виновата. Один я...

— Слыхал, староста, и запомни. А я благочинному скажу, пусть приглядывает.

На этот раз Ахий, Клим и другие ушли, а староста остался в приказчичьей, совсем сбитый с толку; не мог понять, какое дело подьячему до Саввы. Потом вызвал подручных и принялся их гонять.

Пока Фокей с Саввой были в бане, Гулька рассказал, что это — два друга, караваны охраняли прошлым летом и друг другу жизнью обязаны. Клим спросил всезнающего:

— Чего Ахий на старосту взъелся. Первый раз вижу, как ругается.

— Пожадничал, мало дал.

— Кто, чего? — не понял Клим.

В свою очередь, удивился и Гулька:

— Ты что, не знал, что ль? Каждый староста обязан на пропитание нам давать, а этот пожадничал.

— Ахий берёт поднесения?!

— Берёт. Но не думай, что себе. Всё записывает. Он строгий.

20

Получилось так, что планы на завтра резко изменились.

В гостевой избе Клима ждали гонцы с грамотой от Аники Строганова. Один из них оттирал снегом нос, другой снимал наледи с усов, и этот, увидев Клима, с поклоном подал малый свиток с восковой печатью. Пройдя в свою комнату, Клим развернул пергамент и прочёл:

«КЛИМУАКИМОВУОТЗОТАИЛЬИНА

ВСРЕДУЧЕТВЁРТОЙСЕДМИЦЫВЕЛИКОГОПОСТАВЕРА БОСЯГАИЕЕМАТЬУЕХАЛИИЗСОЛИВЫЧЕГОДСКОЙ ПОД ВОДУОТПУСТИЛИВУСТЬВЫЧЕГОДЕКАКСИЕСТАЛОВЕД ОМОАЗВСЛЕДПОСЛАЛСТРАЖНИКАКИРА

ПИСАНОВСОЛИВЫЧЕГОДСКОЙВНЕДЕЛЮПЯТУЮВЕЛИ КОГОПОСТА».

Пока Клим вчитывался в послание, Фокей заметил, как лицо его покрывалось бледностью. Потом сам прочитал пергамент и спросил:

— Что станем делать?

— Мне надо вернуться. Ты обойдёшься без меня.

— С кем п-поедешь?

— С Гулькой. Выдюжит?

— Выдюжит, н-но силёнкой с-слабоват... Мне бы надо... Вот что: с тобой п-поедет Васька Бугай.

— Нет, Фокей. Тебе тут крепкий помощник нужен.

— У меня теперь п-помощник — надёжнее не н-надо — Савва. Всё. Давай д-думать о пути — зимой п-пятьсот вёрст — конец н-не малый!

Фокей пригласил Василия и Гульку. Клим с ними пошёл проверять коней, главное — ковку. Фокей отправился к старосте за харчем на дорогу. Они уехали ещё до первых петухов.

Клим учил своих воев: чем больше торопишься и чем дальше дорога, тем внимательнее надо следить за конями: при первых признаках усталости давать отдых, особенно в первые дни пути, сытнее кормить и каждый день осматривать копыта. Вот эти правила он сейчас и выполнял, прокладывая дорогу на встречном ветре в бушующей метели. Примерно через час останавливались и очищали ноздри коням от наледи, с версту шли пешком, грелись, потом садились в сёдла. Лишь к полдню они добрались до ближайшего посёлка, проехав всего сорок вёрст. Здесь Клим решил переждать непогоду. Природа сжалилась над ним — к вечеру буран успокоился, небо вызвездило, хотя мороз слегка покрепчал.

Следующий день выдался тихим и солнечным. До обеда они первыми прокладывали след, а далее уже ехали проложенной дорогой. Свежевыпавший снег сверкал и переливался огнями на мартовском солнце, оно ещё невысоко ходило по небесной тверди, но уже заметно пригревало. Кажется, метели отбушевали своё время, да и мороз гулял только по ночам. А днём всадники уже не соскакивали с седла и не бежали рядом с конём, чтобы не замёрзнуть.

В середине пятого дня были в Соли Вычегодской. Клим сразу отправился к Зоту, а Гулька — к мужику-извозчику.

Зот ничего утешительного не сказал. Бабка Босяга перед отъездом стала жить с дочерью в избе Клима, а свою хату продала под заезжий двор. Все сочли действия бабки правильными — ведь после Великого поста её дочь венчалась с Климом Акимовичем. Только на третий день после отъезда извозчик сказал Зоту о бегстве Босяги с дочерью. Через четыре дня вернулся стражник Кир, которого послал Зот за ними. Он узнал, что накануне Босяга с дочерью уехала с обозом, который направлялся в Великий Устюг.

Гульке извозчик сообщил, что Верка всю дорогу лила слёзы, а Босяга ругала её. Из их разговора мужик понял, что они собирались жить у дальней родни Босяги где-то в северном скиту. Разумеется, Гулька не мог ответить, как Босяга попадёт в скит на севере, уехав в Великий Устюг.